Проблема карельского литературного языка в 1930-е и

1990-е годы

Эса Анттикоски Университет Иоэнсу (Финляндия)

Вплоть до начала 90-х годов карелы, проживающие в Республике Карелия и в северо-западных областях России, составляли крупнейшее (131 тыс. человек в 1989 г.) национальное меньшинство бывшего Советского Союза, не имевшее собственного литературного языка. Отсутствие такого необходимого в современном обществе средства национальной культуры, как литературный язык, можно считать одной из основных причин наблюдавшейся в последние десятилетия стремительной этнической и языковой ассимиляции карел.

В последние годы начато создание карельской письменности в Карелии и Тверской области. Карельский язык включен в школьную программу, выпущены буквари, книги для чтения и другая литература с использованием латинского алфавита. Пятый год выходит еженедельная газета "Oma mua" (Родная земля). Примечательно в этой деятельности то, что она ведется на разных диалектах. Наиболее плодотворно идет создание письменности на ливвиковском наречии и северных говорах собственно-карельского наречия. Выпущен букварь и ведутся факультативные занятия на собственно-карельских говорах Тверской области. Имеются публикации на людиковском наречии и южных (паданских) говорах собственно-карельского наречия. В карельской газете используются все варианты диалектной письменности.

Вопросы дальнейшего развития карельской письменности широко обсуждаются как в Республике Карелия, так и Финляндии. В последнее время наиболее остро стоят проблемы обогащения лексики, создания единого карельского литературного языка и функционирования финского языка среди карел. Внимание языковедов и общественности нередко обращается к опыту 30-х годов, когда также предпринимались попытки создания карельской письменности.

В настоящем докладе я попытаюсь в общих чертах представить предварительные итоги проводимого мной исследования карельского языкового планирования в 30-е годы и отметить некоторые моменты, которые следовало бы учесть в нынешней ситуации. Материал исследования исчерпан из карельской печати и архивных источников. Работа проводится на кафедре русского языка Университета Иоэнсу в Финляндии, в рамках программы по исследованию Карелии, России и Восточной Европы.

В первую очередь необходимо обратить внимание на непоследовательность карельского языкового планирования в 30-е годы, обусловленную диалектной и территориальной разобщенностью карельского языка, но и политическими, в частности, внешнеполитическими причинами. В течение немногим более десяти лет было испробовано не менее пяти разных стратегий для решения языковых проблем карел.

1) Введение финского языка в Советской Карелии

При создании карельской автономии в начале 20-х годов было принято решение о нецелесообразности введения карельского литературного языка. Решение мотивировалось отсутствием литературной традиции, диалектными различиями карельского языка, близостью его северных говоров к финскому языку и приобщенностью южных карел к русскому языку. При этом значительную роль играли финские эмигранты-коммунисты, которые стремились к созданию в Карелии плацдарма для будущей финской революции.

В качестве литературного языка для северных карел был введен финский, который был воспринят ими без особых затруднений. У подавляющего большинства карел литературным языком оставался русский.

Во второй половине 20-х годов, в рамках общесоюзной политики "коренизации", началось введение финского языка в качестве "объединяющего все карельские наречия литературного языка". Проведенная на финском языка "карелизация", однако, затруднялась значительными различиями между финским языком и наречиями южной Карелии.

2) Литературный язык тверских карел

В тогдашнем Тверском округе Московской области (позднее - в Калининской области) средством проведения "карелизации" были выбраны местные собственно-карельские говоры. В начале 30-х годов был утвержден проект карельской письменности на латинском алфавите, было налажено издание газеты и учебников, начался переход начальной школы на родной язык. В разработке литературного языка участвовали известный финно-угровед Д.В. Бубрих, представители местной карельской интеллигенции.

Благодаря относительному единству тверских говоров, установление основных фонетических и морфологических норм нового литературного языка не требовало больших усилий. Основными препятствиями на его пути оказались проблемы освоения латиницы и перевода материалов на карельский язык, семейно-бытовая ограниченность карельского словаря.

Выбор латинского алфавита не оправдал себя в условиях, где основным средством культурного развития карельского населения оставался русский язык. Использование латиницы привело к большому разнобою в орфографии, препятствовало распространению карельской письменности среди взрослого населения, осложняло преподавание родного и русского языков в школе.

Преобладание переводных, в особенности, общественно-политических материалов в карельской печати привело к широкому распространению чуждых конструкций, подобных замене генитива партитивом при соблюдении русского порядка слов, например, tozhitanda osnovnoida zaduachchua socializmua "осуществление основной задачи социализма" вместо socializman osnovnoin zaduachan tozhitanda.

Источниками развития словаря провозглашались лексика и словообразовательные возможности местных говоров, интернационализмы и советизмы, а также заимствование из финского языка. Под влиянием переводческой практики наибольшее распространение получили русские заимствования, семантические и словообразовательные кальки. Примером создания карельских неологизмов является слово urhakka "смелый, храбрый", "ловкий", получившее значения "ударный", "ударник" и далее производившее слова urhakaldi "по-ударному", urhakush "ударничество".

Проблемы развития карельской письменности, наряду с политическими мотивами, привели к прекращению проведения "карелизации" в Московской области весной 1933 г. В дальнейшем карельский язык продолжал выполнять весьма ограниченные функции, в первую очередь, в начальной школе, местной печати и художественной самодеятельности. В то же время наблюдалось постепенное установление норм карельской орфографии и синтаксиса при отказе от наиболее характерных неологизмов начала 30-х годов.

3) Поиск компромиссных решений в Советской Карелии

В связи с созданием тверской письменности был поднят вопрос о литературном языке остальных карел. В Карельской АССР требования о введении карельской письменности были отклонены, но, вместе с собственными языковыми проблемами республики, они принудили местное руководство к поиску компромиссных стратегий. Сначала была выдвинута идея о "карелизации" финского языка путем обогащения его местными элементами. Попытки применения смешанного, "карело-финского" языка, однако, вскоре оказались неудачными.

В дальнейшем, в особенности после начала гонений на финских эмигрантов и снятия в 1935 г. прежнего руководства Карелии, началось распространение так называемой "диалектной письменности". Она развивалась, главным образом, на ливвиковском наречии с использованием некоторых положений финской орфографии, финских и русских заимствований и моделей. При этом диалектная письменность, призванная играть вспомогательную роль, не обладала определенными орфографическими, грамматическими или лексическими нормами.

Параллельно велась работа по приданию более "советского" вида финскому языку, который еще в начале 30-х годов стал ассоциироваться с претензиями Финляндии к Советскому Союзу. Средством размежевания "советского" финского языка от "буржуазного" языка Финляндии считалось включение в него русских и интернациональных элементов. Характерным примером является замена слов neuvosto "совет", tasavalta "республика", vallankumous "революция" заимствованиями sovetti, respublikka, revolutsio.

4) Единый карельский литературный язык

В 1937 г., в атмосфере террора, который вскоре привел к уничтожению наиболее видных представителей финской эмиграции и к прекращению употребления финского языка, карельский был провозглашен государственным языком в Карельской АССР. Было принято решение о создании литературного языка, единого для всех карел Советского Союза. Над осуществлением задачи работали представители Карелии и вновь созданного Карельского национального округа Калининской области под руководством профессора Д.В. Бубриха.

Для нового литературного языка была создана орфография на русской основе и разработана грамматика, для которой, по словам Бубриха, были "отобраны и связаны в единую систему явления, наиболее устраивающие всех карел, к каким бы наречиям эти явления ни принадлежали". В действительности же литературные нормы основались на южных и тверских говорах собственно-карельского наречия с добавлением некоторых черт ливвиковского наречия. При этом были введены компромиссные решения, противоречащие всем или большинству диалектов. Примером является устранение шипящих, употребление которых в разных диалектах следует совершенно противоположным принципам: вместо ishtuo "сидеть", sanuo "сказать" в одних говорах и istuo, shanuo в других писали истуо, сануо.

При разработке лексики предполагалось использовать словарный запас всех диалектов, созданные на карельском материале неологизмы, заимствование русской и интернациональной . терминологии. Несмотря на отрицательное отношение к использованию финского материала, многие новообразования создавались по финским моделям.

5) Литературный язык Карельской АССР

К осени 1938 г. усиленное введение единого литературного языка привело карельские автономии в тупик. В Карельской АССР перевод обучения на карельский и русский языки в ранее финноязычных школах оставил их без учебников и квалифицированных преподавателей. На местах, в первую очередь, в южной Карелии наблюдалось большое недовольство литературными нормами.

Наконец, вторая волна террора повернулась против карельской интеллигенции и создателей нового литературного языка, которые были объявлены виновниками хаоса, возникшего в результате произвольных действий властей. В Калининской области это привело к ликвидации Карельского национального округа и прекращению употребления там карельской письменности, в Карельской АССР - к отмене правил литературного языка.

Весной 1939 г. в Карельской АССР были разработаны новые правила преимущественно на основе ливвиковского наречия. Одновременно велась работа по устранению употребляемых в литературном языке финских заимствований, карельских неологизмов и элементов тверских говоров. Был взят курс на максимальное приближение его к русскому языку.

В число "чуждых элементов" попали многие исконно карельские явления и слова, общие с финским языком. Основным таким явлением было принятая в едином литературном языке собственно-карельская система склонения (с пятью местными падежами), которая теперь была заменена системой ливвиковского наречия (с тремя местными падежами).

Параллельно с разработкой норм литературного языка шло расширение его функций, в первую очередь, в школе и издательской деятельности. При этом, однако, авторитет карельской печати подрывался почти полными отсутствием оригинальных материалов, низким качеством переводов и эффектом "смешанного языка", возникшим в результате обильного заимствования русских элементов и моделей. По нашим подсчетам, например, в июне 1939 г. русские заимствования составляли до 60%  всех словоупотреблений в карельской газете "Советской Карелия".

Дальнейшая судьба карельского литературного языка была определена внешнеполитическими задачами созданной весной 1940 г., после войны с Финляндией, Карело-Финской ССР. Вторым государственным языком республики был вновь провозглашен финский. Употребление карельской письменности было прекращено. В послевоенные десятилетия финский продолжал выполнять некоторые функции литературного языка, в основном, среди северных карел. В то же время, большинство карел, говорящее на других диалектах, было лишено возможности участвовать в национальной культурной жизни. Особенно ярко результат отсутствия письменности и других национальных символов проявился у тверских карел, численность которых с 1959 по 1989 гг. сократилась более, чем на 50%.

По нашему мнению, опыт карельского языкового планирования подтверждает правильность выбранного в начале 90-х годов курса на создание письменности на разных диалектах. Поставленная карельскими языковедами и общественностью задача - ревитализация родного языка - не может быть достигнута посредством литературного языка, чуждого для носителей всех или большинства диалектов. Взаимное же приобщение к вариантам диалектной письменности, как это делается карельской газетой, служит предпосылкой для возможного создания единого литературного языка в будущем.

Наконец, следует обратить внимание на положение карельского языка между близкородственным, но чуждым для большинства карел финским языком и неродственным, но ставшим почти что родным русским языком. Если в 30-е годы наблюдалось постепенное усиление русского влияния на карельскую письменность, то теперь мы имеем дело с обратной тенденцией - открытостью влиянию финского языка. Подобной тенденцией обусловлены выбор латинского алфавита, широкое использование финских заимствований и моделей. Обращение к опыту высоко развитого близкородственного языка, безусловно, может иметь положительное значение. Но в то же время необходимо учесть, что попытки "дерусификации" при одновременной "финнизации" смогут привести к нарушению исторической последовательности развития карельского языка, к потери его самобытности, к падению престижа карельской письменности.

Copyright Esa Anttikoski 1996