К ВОПРОСУ О ГИДРОТЕХНИЧЕСКИХ КРЕСТЬЯНСКИХ СООРУЖЕНИЯХ КАРЕЛИИ: КАНАЛЫ ОЗЕРА КАМЕННОГО (КИИТЕХЕНЪЯРВИ)

Вернуться в библиотеку

Шахнович М.М.

Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. Вып. 9. Тверь, 2016. С. 426–437.

            Введение. Начало ХХI в. для археологии России отмечено резким увеличением экспедиций, направленных на археологическое обследование участков, отводимых под хозяйственное освоение. В ходе натурных работ перед исследователями часто возникает вопрос об отнесении «спорных» сооружений в разряд «наших» памятников, на которых в последующем проводятся спасательные раскопки, или «недостойных» внимания археолога и автоматически идущих на уничтожение при будущем строительстве или благоустройстве. Часто во вторую группу «отбракованных» объектов попадают массово встречающиеся сооружения, с широким временным периодом существования, соотносимые с крестьянской хозяйственной деятельностью и, как ни странно, чаще всего наименее изученные.

За последние десять лет нам удалось привлечь внимание и, в какой-то мере, переломить существовавший скептический стереотип восприятия у профессионалов-археологов и служащих государственных структур Республики Карелия по отношению к трём типам «непонятных» памятников, которые не рассматривались как однозначно археологические – это ловчие и «угольные/смоляные ямы», а также «валунные кучи». Целенаправленные исследования этих объектов продемонстрировали их несомненную ценность как исторических источников и то, что вопросы их датирования, функционального назначения и культурной принадлежности не могут быть результативно определены «на глаз», без проведения раскопок. Так, например, раскопанные «лопарские ямы» в Северной Карелии оказались местами для производства смолы карелами в XV–XVI вв., а «валунный курганный могильник» Соловецкого архипелага – позднесредневековым производственным комплексом [1–3].

Тема историко-географических исследований в рамках ландшафтно-археологического подхода, ещё двадцать лет назад не рассматривавшаяся как сколько-нибудь важная и интересная для археологии Северо-Запада России, в последнее время постепенно актуализируется. Первыми известными нам объектами специального археологического изучения на территории Республики Карелия стали отдельные участки исторических трасс официальных путей сообщения Нового времени. Это знаменитая «Осударева дорога» первой половины ХVIII в. в Южном Прибеломорье (Беломорский р-н РК) [4], шведская «королевская дорога» XIII–XVII вв. в Северо-Западном Приладожье (Лахденпохский р-н РК) [5] и «тропа коробейников» – торговый путь XVII–XX вв., соединявший приграничные районы Финляндии и Беломорской Карелии (Калевальский р-н РК) [6]. Эти работы предварительны и, конечно, очень недостаточны. К примеру, на территории соседней Финляндии на учёте и охране как археологические объекты состоят 81 дорога или их участки.

В данной работе мы хотим обратить внимание на ещё один «нераскрученный», специфичный тип пространственных наземных объектов, достойных археологического изучения – гидротехнические сооружения. Цель нашей статьи – активизировать деятельность по этим интересным, разновременным памятникам Северо-Запада РФ, их выявлению, изучению и сохранению, а также продолжение накопления научных данных для информационной базы по «поздним» объектам крестьянского быта и хозяйства на территории Республики Карелия и Мурманской области.

Необходимо определиться с применяемыми к гидротехническим объектам терминами и основа для этого – их функциональное назначение. В обиходном понимании водный канал (лат. Canalis – труба, жёлоб) – это искусственная водная артерия, предназначенная для сокращения водных маршрутов или для перенаправления потока воды. Но в нашем случае, для лучшего восприятия предмета изучения, мы разграничим гидросооружения, предназначенные для транспортных функций – каналы и искусственные объекты для доставки или отвода воды – канавы, рвы. Несомненно, в некоторых случаях у гидросооружений обе функции могут быть совмещены. Интересно, что старорусское слово «канава», означающее «водоотводный ров», вошло в финский язык в значении «канал».

Кратко остановимся сначала на мелиоративных сооружениях. В XVIII в. правительство Швеции взяло курс на развитие сельского хозяйства страны. Подсечно-огневая система землепользования уже не могла активно применяться и поэтому посевные, сенокосные и пастбищные участки расширялись с помощью привлечения в постоянный оборот новых земельных угодий путем более активного создания и совершенствования осушительных систем. Один из способов для этого – уменьшение площади озёр и, соответственно, высвобождение плодородных земель в прибрежной зоне через спуск «излишков» воды в искусственные водотоки. «Выбирается небольшое, мелкое озеро с травянистыми берегами, по соседству с большим озером, лежащим по уровню ниже первого, и между ними прорывается канава. Из верхнего озера вода стекает в нижнее, а обмелевшие берега через несколько лет задернеют и дают хорошую траву. Совершенно же осушить озеро редко удаётся. … В русской Карелии немногим из крестьян хватает на это средств, а потому и осушённых озёр здесь мало» [7, с. 66–67].

Простейшие гидротехнические сооружения – канавы отрывались по-крестьянски «на глазок». Неверные расчёты при мелиорации иногда приводили к катастрофическим последствиям. Например, в провинции Кайнуу в Финляндии весной 1761 г. два крестьянина прокопали ров для частичного спуска воды из озера Хиисиярви, что привело к одномоментному падению уровня воды в озере на 14 м и большим разрушениям от волны сброса в селениях, располагавшихся ниже по течению [8, s. 145–147]. Но такие печальные случаи были, скорее, исключением.

Назначение таких небольших крестьянских земляных гидросооружений не ограничивалось только потребностью осушения прибрежных территорий. Кроме того, они часто сооружались при строительстве мельниц для увеличения напора потока воды на колесо, при создании более удобного прохода брёвен при лесосплаве в обход сезонно мелеющих участков порогов, для сокращения или облегчения пути между участками одного или нескольких водоёмов. Также в контексте монастырского канона каналы, кроме прозаичной утилитарной функции, имели назначение «превращать» мысы в острова.

Каналы. Канал, как один из способов сокращения и облегчения пути по воде, не новинка для Карелии. В научно-популярной литературе каналы досоветского периода в основном связываются с различными этапами историй известных монастырей Карелии. Например, знаменитые каналы Валаамской обители соединили бухты изрезанной береговой линии острова Ладожского озера в первой половине XIX в. А уникальная озёрно-канальная система Большого Соловецкого острова, объединившая 78 внутренних водоёмов, создана под руководством игумена Филиппа (Колычева) в середине XVI в. Малоизвестные крестьянские каналы археологами Карелии до настоящего времени не рассматривались в качестве объектов, достойных профессионального внимания, и поэтому они оставались «за скобками» полевой работы и научных отчётов.

В качестве предваряющей информации необходимо описать состояние транспортных коммуникаций в Кондокской волости Кемского уезда Архангельской губернии до 1920-х гг. Бездорожье в приграничной части Беломорской Карелии было полное или, как выражались путешественники: «летние пути сообщения самые первобытные». Колесные грунтовые дороги полностью отсутствовали и известны были только по рассказам коробейников. Ещё в конце ХIХ в. ближайший и единственный «колёсный летний тракт» на севере Карелии находился в трёхстах км от границы. Он проходил от города Повенца на северном берегу Онежского озера до села Сумской Посад на южном берегу Белого моря. В 1907 году пограничная д. Тетринаволок была единственным на северо-западе Карелии поселением, к которому подходила колёсная дорога с финской территории.  Редкие деревни соединяли тропинки, проложенные по сухим боровым участкам. «Вместо езды на карбасе вы можете в летнее время передвигаться здесь только пешком по еле заметным, пролегающим через глухие, бесконечные леса и топкие, трудно проходимые болота тропами да на утлых маленьких лодках по озёрам и рекам. Надо иметь значительную долю закалённости и терпения, чтобы преодолеть все трудности и неудобства таких первобытных способов и путей сообщения» [9]. «Дорога для проезда верхом часто идет по топкому болоту, через которое кое-как набросаны жерди поперек, а иногда лежат вдоль два-три бревна, обтёсанных сверху. И вот по этим «рельсам» туземные лошади искусно пробираются, как кошки, неся на спине тяжесть седока или пять – шесть пудов багажа» [7, с. 69]. После осенних дождей гати на болотах затапливало и они становились непроходимыми. «В зимнее время направление дорог зависит от усмотрения возчиков, едущие во все стороны напрямик через замёрзшие озёра и болота».

В условиях бездорожья местные водные магистрали практически круглогодично были единственным комфортным способом передвижения по таёжному краю. Например, от границы до Белого моря на лодке, с опытным кормчим для прохождения свирепых кемских порогов, можно было добраться за семь дней. Обратно, большей частью пешком вверх по течению, этот путь занимал уже тринадцать дней.

По наблюдениям путешественников, жителями Беломорского Приграничья для расширения транспортной гидросети активно создавались искусственные пути водного сообщения: «Везде, где можно соединить два озера, озеро с рекой – издавна карелом устроены канавы. Ширина канав равна ширине лодки или карбаса, глубина около аршина. Строятся канавы большей частью натурой, сообща». Остановимся подробнее именно на этих памятниках активного хозяйственного изменения карельскими крестьянами природного ландшафта этого озёрного края. В качестве объектов для исследования использованы водные сооружения озера Каменное (Киитехенъярви) в Костомукшском городском округе Республики Карелия.

Описание каналов. В 2015 г. археологической экспедицией Национального музея РК под руководством автора статьи проведены натурные изыскания в государственном природном заповеднике «Костомукшский». Задачами работ были, во-первых, проверка состояния археологических памятников каменного века, открытых ещё в 1993 г. на оз. Каменном (Киитехенъярви) [10, с. 215], во-вторых, научное обследование территории заповедника для выявления и первичного полевого изучения новых объектов археологического наследия, а также локализация и картографирование элементов древнего культурно-хозяйственного ландшафта.

Канал 1 около д. Шапповаара. Канал находится на западном берегу центральной части оз. Каменное, в 25 км на юго-запад от железнодорожного вокзала города Костомукша, в 10,8 км к юго-востоку от таможенного перехода Люття, в 2,2 км к юго-востоку от бывшей д. Шапповаара (ныне урочище). Для сооружения канала выбрана самая узкая и низменная часть перешейка полуострова Полвусен, поросшая угнетённым смешанным лесом. Его протяжённость – 90 м, ширина – приблизительно 2,8 м, направление трассы – север – юг. В современном состоянии жёлоб канала сильно оплыл, задернован и зарос осокой, но всё равно хорошо визуально вычленяется в рельефе, особенно в межсезонье, когда он незначительно затоплен водой (рис. 1).

В южной части канала валик выброса грунта сохранился лучше и отчётливо просматривается по обоим сторонам. Его ширина (современное состояние) – 1,5 м, высота над современной дневной поверхностью – 0,3 м. В южной части канала, в 13 м от озера, в западной стенке сделаны две прямоугольные врезки в берег. Размеры «карманов» в плане – 1,5х3 м. Дно одного из них выложено истлевшими досками.

Озёрное дно с обоих сторон канала песчаное, мелкое. Непроточный жёлоб время от времени необходимо было чистить, т.е. поддерживать в определённом порядке. Оба «входа» в него очень быстро заносятся песком, а русло постепенно мелеет, что затрудняет эксплуатацию.

Скорее всего, строительство канала началось с северной стороны или от его середины. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что в южной части жёлоб проходит точно по скальному выступу, находящемуся в десяти метрах от воды, что очень мешает при проводке лодок.

На восточной стороне канала находятся две редкие в заболоченной низине крупные сосны с ритуальными затёсами-символами. Это карсикко – священные деревья-знаки карел, связанные с каким-нибудь важным событием в жизни рода, семьи, личности (промыслы, инициация, смерть) [11]. Первое дерево диаметром в нижней части 0,42 м, растёт в 1,5 м к востоку от средней части канала. С западной стороны его ствола, ориентированной на канал, на высоте 0,4 м от земли, «грубо» топором сделан широкий, стандартный для карсикко затёс прямоугольной формы (30х40 см) и традиционная символичная «полочка». На коре с восточной стороны видны два следа от удара топором. Сучья кроны не обрезаны.

Второе карсикко (мощная сосна диаметром 0,65 м) располагается около южного входа, в 9,5 м к востоку от канала (рис. 2). Так же как и в первом случае, на стволе дерева со стороны канала вырублен фигурный знак петлевидной формы (60х25 см), вероятно, родовая фамильная тамга и под ним, отделённый небольшой перемычкой, затёс-«полочка» (размерами 15х8 см). В корневой южной части ствола также виден небольшой затёс. К дереву от канала ведёт тропинка.

Прекрасная иллюстрация функционирования и оформления крестьянских каналов – это фотография известного финского фотографа К.И. Инха, сделанная в 1894 году: крестьянская семья проводит шитую лодку через южный вход канала около д. Шапповаара (рис. 3). Два человека с обеих сторон толкают её жердями, и один – идёт в брод, подталкивая корму. Килевая карельская лодка-дощанка традиционно имеет две пары вёсел, петлевые уключины из верёвок, только две доски для сидения (в центре и на корме) и широкие обводы корпуса. На её дне лежат рыбацкая сеть с поплавками и вёсла. Глубина канала очень небольшая, достаточная только для прохода облегчённой лодки. Хорошо заметны крутые стенки траншеи и частично задернованные отвалы земли с обеих сторон, высотой до 0,4 м. Высота борта канала над уровнем воды около 0,7 м. Так как на фотографии действие происходит в летний период (июль или август), то весной и осенью более высокий уровень озера делал продвижение по каналу при полной воде более лёгким. Непонятно назначение покосившейся жердевой изгороди, установленной вдоль берега озера, к востоку от входа в канал. Возможно, она ограничивает сакральное место установки креста от домашнего скота, по карельскому обыкновению преимущественно находящемся на вольном выпасе.

В Карелии на поворотах дорог, местах отдыха часто устанавливали большие деревянные кресты. «На краю стоял старый деревянный крест, снизу до половины обложенный камнями и увешанный разноцветными лоскутками. ... Карелы очень религиозны, и такие кресты вы встретите везде на дорогах. Расстояния между селениями здесь очень значительны, по 30–50 верст и более; их никто в точности не измерял, верстовых столбов нет, а вместо них поставлены кресты, обозначающие то четверть, то половину пути. Каждый пешеход старается сделать остановку у креста, неся к этому месту на память камень или оставляя лоскуток какой-нибудь материи» [8, с. 72]. «История этих крестов несложная и имеет своим основанием существующий у местного населения обычай увековечивать постановкой крестов различные житейские события, в роде смерти близкого человека, радости встречи и т.п. Среди этих памятников есть такие, которые чтятся местным населением, сохранившим до наших дней старый религиозный уклад» [12, с. 24].

Расположение не одного, а двух поклонных крестов по обоим сторонам южного входа в канал очень знаменательно и, несомненно, указывает на особую, скорее всего, сакральную нагрузку всего сооружения. Нам известен только один подобный случай в Карелии двустороннего крестного замыкания вод [13, с. 257–358] – на восточном берегу Ладожского озера: «Устье реки Сяндебки, текущей на девять вёрст, из Сяндемского озера в реку Тулоксу, доселе охраняется каменными крестами, воздвигнутыми на обеих берегах реки. Предание говорит, что они сопутствовали прп. Афанасию с Валаама, как благословение тамошних старцев» [14, с. 64]. Особо отметим, что кресты около канала старообрядческие, восьмиконечные, «под крышкой». Они вкопаны в землю без укрепления основания камнями или срубом, ориентированы точно по канону – лицевой частью строго на запад. Оба креста расположены зеркально и лицевыми сторонами преднамеренно обращены в сторону канала. Поэтому у восточного креста средняя перекладина располагается по канону – её северный конец выше южной, а у западного – наоборот. К крестам традиционно привязаны приношения – ленты белой материи – tuulipaikat (tuuli – «ветер», paikka – «платок»). Возможно, что кресты были и в северной части канала, не запечатлённой на фото К.И. Инха. При датировании объекта нужно учитывать, что они могли быть поставлены не одновременно с открытием канала, а в любой период его существования.

Очень интересно сочетание в зоне канала двух древних и одинаково важных для карел традиций охранительных ритуалов: одновременная установка в значимом месте православных крестов и изготовление карсикко – священных деревьев-знаков с обрядовыми, символичными метками. Считается, что подобная сакральная практика – это пример попытки противодействия православным сознанием священной силе языческих символов [15. с. 14]. Но нам представляется, что более реалистичное, противоположное объяснение этой специфичной ситуации можно найти в самобытном религиозном менталитете аборигенных жителей тайги или тундры, у которых христианское и языческое мировоззрения гармонично существуют параллельно и равноправно. Традиционно у карел к «опасными» пунктам пространственной маргинальности, связанным с «нечистой силой», обычно относились кладбища, места чьей то смерти, пересечения водных и сухопутных путей или развилки пешеходных дорог, берега озёр около поселения, жертвенные рощи. И в данном случае сам канальный ров (водная преграда) и, вероятно, не случайно находящиеся только с его восточной, «нежилой» стороны карсикко, а также православные кресты, умышленно направленные фронтальными сторонами на канал, должны были совместно выполнять в «проблемном» участке осваиваемой территории охранительную функцию восточной границы округи недалеко расположенной деревни Шапповаара. В ходе нашей кратковременной работы в 2015 г. не проводилось обследование территории к востоку от канала, на отсечённом им полуострове Полвусен. Но вполне возможно нахождение там табуированных, «опасных» объектов, например, «лопарских могил» из валунов или «лопских ямин». Кроме этого, по этнографическим материалам Северной Карелии карсикко в конце XIX – начале ХХ в. могли нести и христианскую смысловую нагрузку. Они посвящались «кормильцам»: Богородице, Спасителю, вмч. Георгию и св.пр. Илие, и особенно часто, св. Петру – покровителю рыболовов – одному из наиболее популярных на Севере святых.

Канал 2 у истока р. Каменной. Река Каменная – часть гидросистемы реки Кемь бассейна Белого моря, единственный водосток из озера Каменного (Киитехенъярви), протяжённостью 25,2 км, впадающий в Лувозеро. Канал около её истока мало известен даже сотрудникам заповедника. Его верхний, южный вход, со стороны озера начинается в 0,5 км к западу от начала реки, в 21,3 км к юго-западу от железнодорожной станции г. Костомукша или в 20,8 км к юго-востоку от пограничного перехода Люття. Трасса канала проходит по условной линии юг – север и оканчивается в западной части первого озёрного расширения реки ниже начального переката водотока. Большей частью она проложена по природному понижению рельефа – легко вскрываемому верховому болоту, поросшему редким угнетённым сосновым лесом. Кроме болотных торфяниковых напластований в северной части канала жёлоб прорезает на южном участке и каменистую морену, после прохождения которой начинается общий наклон поверхности к северу и возникает течение воды. Протяжённость сооружения – 306 м, ширина – 4,5–5 м около «входов» и 3–3,5 м в центре. Возможно, что для облегчения работы было использовано уже существовавшее природное русло ручья (рис. 4).

Задернованные стенки рва при некотором естественном оплывании имеют угол наклона около 45°. Традиционно проводилось укрепление их какими-то деревянными конструкциями, но визуально это не отмечается. Выброс грунта в северной части канала преимущественно производился на западную сторону, и поэтому здесь валик достигает высоты 0,7–1 м над современной дневной поверхностью, при ширине в 2 м. Глубина канала – 0,8–1 м, высота более низкого восточного края над водой – около 1 м. Канал в настоящее время выполняет дренажную функцию, и в первоначальном состоянии соседствующее болото было более обводнено.

Дно в средней части сооружения каменистое. В одном месте, в 100 м от южного «входа», в жёлобе, лежат крупные валуны, затрудняющие проход по каналу. Возможно, здесь его пересекал отмеченный на топографической карте 1960-х гг., «зимник», проложенный к истоку реки. Карсикко около канала отсутствуют. В северной части находится жилая бобровая хатка.

            Значительная длина и в то же время относительная прямолинейность канала подразумевают проведение предварительной трассировки на местности планируемой линии земляных работ. Каналы могли строиться не сразу, а в несколько этапов. Землекопные работы осуществлялись в болотистых низинах и, скорее всего, проводились во временной период, когда грунт наименее обводнён и не промёрзший. Наиболее благоприятный строительный сезон для этого – с мая по ноябрь.

Вряд ли канал сделан для сброса воды из оз. Киитехенъярви в нижележащее озёрное расширение реки Каменной. Перепад высот между его началом и окончанием незначительный – чуть больше 1 м, соответственно и мощность потока воды очень небольшая. Уменьшение водного зеркала озера при его общей каменистости привёло бы к появлению новых отмелей – луд, которыми и так изобилует водоём, что значительно ухудшило бы судоходную ситуацию и не создало бы новые сельскохозяйственные площади. Кроме того сравнивая гидрологическую сегодняшнюю ситуацию и состояние запечатлённое на фотографии конца XIX в., можно заключить, что уровень озера за последние 120 лет не изменился, и соответственно, остались без изменения очертания береговой линии. Скорее всего, он использовался для протаскивания лодок или для более удобного сплава брёвен, в обход мелеющего в летнее время порога около истока реки. По официальным данным, в 1920-е гг. по реке Каменной осуществлялся сплав вручную в кошелях [16, с. 126–127].

Точное время постройки каналов оз. Каменного пока неизвестно. Косвенным показателем относительной «древности» канала 2 является то обстоятельство, что его отвал порос крупными березами и елями, возраст которых превышает семьдесят лет. Кроме того, он обозначен на финляндской государственной карте 1925 г. Предположительно, для обоих сооружений – XIX век, но, учитывая, что на соседней территории Финляндии гидротехнические объекты стали создаваться уже в XVII в., вполне возможно, что это произошло несколько раньше. Вопрос о времени появления в Карелии практики строительства гидротехнических объектов, на первый взгляд, может представляться частным и маловажным. Но в действительности он является отражением очень существенного процесса культурной интеграции этого пограничного региона в систему аграрных традиций «протестантских» коллективов Северной Европы.

По переписи 1911 г., на озере Киитехенярви существовало восемь деревень: Бабья Губа, Койвозеро, Коленонаволок, Куйкониеми, Мокраяварака, Нильмогуба, Тетернаволок, Шаповарака [17, с. 186]. Каналы были частью локальных коммуникаций и при плотной заселённости берегов озера Киитехенъярви стабильно и круглогодично использовались местными сообществами: по желобам каналов в зимнее время, после установления ледового покрова, мог производиться санный проезд. После выселения местных жителей из приграничной территории в 1950-х гг. и при повсеместном использовании моторных плавсредств, каналы утратили своё значение, как часть системы водных транспортных магистралей этого района.

Аналогии. При полном отсутствии сведений по крестьянским гидротехническим памятникам, в поиске аналогий сооружениям на озере Киитехенъярви, мы можем опираться только на собственные полевые наблюдения.

Ближайшие к объектам на озере Каменном (Киитехенъярви) каналы находятся на территории Финляндии в соседней провинции Кайнуу. На западном берегу оз. Оулуярви около местечка Партала Кякелахти (Partala Käkilahti) есть крупный канал Önkkörin Kanava протяжённостью 0,8 км. Этот водный проход через перешеек значительно сокращал расстояние и облегчал путь на опасном и труднопроходимом участке водоёма. Ширина канала (около 12 м) позволяла передвигаться по нему на вёслах в лодках или же тащить небольшое судно на веревке с берега. Время его создания не документировано. По информации легендарного характера он сделан в период Северной войны 1700–1721 гг. русскими солдатами, по другим сведения – в XVII в.

Ещё один канал Palojärvi Katiska (длиной около 0,1 км) находится в районе Суомуссалми на озере Палоъярви, в 7 км от российско-финляндской границы. Он проходит через болотистый перешеек п-ва Аутиониеми (Autioniemi) и по размерам сходен с каналом около д. Шапповаара [6, s. 42].

По информации финляндских археологов в Северной Финляндии в районе приграничья есть и другие небольшие крестьянские каналы, но они никогда не становились объектами научного исследования.

В России нам пока известны только два пункта: в Северном Беломорье и в Заонежье. Около деревни Порья Губа на Кандалакшском берегу Белого моря два неглубоких канала («Умбский и Варницкий порожки»), выкопанные в каменистой отмели, огибая о. Горелый, соединяют внутреннюю лагуну около деревни с открытым морем [18, с. 63]. На знаменитом острове Кижи крестьянами для сокращения пути сделан канал (длиной 50 м), пересекающий северную узкую оконечность острова.

Нередки примеры каналов – памятников монастырской топографии. Как уже отмечалось, на территории небольших православных монастырей Южной Карелии, в окрестностях которых нам удалось поработать (Благовещенский Ионо-Яшезерский [19, с. 30] и Никольский Андриано-Андрусовский монастыри в Восточном Приладожье), существуют канальные сооружения, по легендам создававшихся в начальные периоды строительства обителей. По нашему мнению, помимо утилитарной функции, они имели важное символическое значение. Оба монастыря основаны во второй половине ХVI в. предположительно учениками знаменитого святого прп. Александра Свирского, который построил монастырь на перешейке между двумя озёрами, соединёнными им рукотворной протокой. Сходную топографическую модель можно наблюдать и в более поздних «дочерних» обителях.

При выборе места для отшельнической жизни православные подвижники придерживались определённого канона, по всей видимости, сложившегося в XIV–XV вв. Наиболее часто их привлекали узкие перешейки между озёрами, острова или вытянутые мысы. Этому принципу следовали основатели большинства монастырей Карелии в XV–XVII вв. (Муромский, Соломенский, Соловецкий, Машезерский, Свирский, Сяндебский, Палеостровский, Муезерский, Сунорецкий, Брусненский, Валаамский, Коневецкий и др.). Рукотворные каналы, перерезая мысы, превращали их в символичные острова – в подражание святыне православного монашества «саду Богородицы» полуострову Афон, который в самой узкой части отделён от материка искусственным руслом.

Заключение. Каналы озера Киитехенярви позволяют коснуться ещё одной, неразработанной темы – особенности менталитета местного карельского населения. Создание такого рода значительных сооружений хорошо характеризует сообщество крестьян поселений озера Киитехенярви. Мы не знаем, канал 1 – это инициатива жителей близлежащей деревни Шапповаара или это коллективное решение нескольких деревенских общин, делался он способом «народной стройки» или наёмными рабочими. Но очевидно одно: без вмешательства государственных структур карелы Приграничья могли определять и претворять свои важные, насущные задачи, используя «зарубежный опыт». В качестве дополнительного примера разумного сочетания индивидуалистских и коллективных черт менталитета этнической группы северных карел можно привести принятые крестьянами правила рыболовства. Восстановление рыбных запасов в озёрах этого района происходило медленно из-за повышенного содержания железа в воде. Поэтому карелы были вынуждены ограничивать вылов рыбы. Например, в озере Контокки была установлена следующая периодичность: два года ловили рыбу, а на третий – оставляли озеро для рыбного воспроизводства.

Археологические работы 2015 г. в заповеднике «Костомукшский» дали новую информацию: обнаружены оригинальные исторические объекты культурного наследия – хорошей сохранности гидротехнические сооружения Нового времени. Полученные данные существенно меняют наши представления об истории хозяйственного освоения этого региона и могут положить начало систематическому изучению гидропамятников Карелии. Редкие каналы Карельского Приграничья делают историко-географический облик этого региона более самобытным, оригинальным и соответственно, более привлекательным для туристического использования.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Шахнович М.М. «Лопарские ямы» Северной Карелии или о смолокурении в позднем Средневековье // Археология Севера. Вып. 5. Череповец, 2014. С. 88–97.

2. Шахнович М.М. Валунные насыпи на территории Карелии // Кижский вестник. Вып. 10, Петрозаводск, 2005. С. 260–277.

3. Мартынов А.Я., Шахнович М.М. Разведки и раскопки на Соловецких островах // АО – 2009. М., 2013. С. 43–44.

4. Данков М.Ю. О предполагаемом фрагменте Петровского волока // Историко-географические исследования и краеведческая литература в вузе и школе. Петрозаводск, 1996. С. 23–25.

5. Бельский С.В., Герасимов Д.В., Липатов А.А., Михайлова Е.Р., Мурзенков Д.Н., Соболев В.Ю., Федоров И.А., Шмелев К.В. Королевская дорога между Кексгольмом и Кроноборгом: результаты исследований исторической дороги в Северо-Западном Приладожье // Материалы полевых исследований МАЭ РАН. Вып. 13. СПб., 2013. С. 153–173.

6. Rytkölä H. Vienan tiellä. Historriallista taustaa Suomussalmen Vuokin reitille Venäjän Karjala1an // Kainuun ympäristökeskuksen raportteja. 5. 2006. Kajaani.

7. Оленев И.В. Карельский край и его будущее в связи с постройкою мурманской железной дороги. Хельсинки, 1917.

8. Turpeinen O. Väestö ja talous 1721–1982 // Kainuun historia. II. Kajaani, 1985.

9. Камкин Н. Архангельские карелы // Древняя и Новая Россия. 1880. № 2. С. 286–299.

10. Шахнович М.М. Археологические работы на территории Костомукшского района Республики Карелия // 30-летние научные исследования в заповеднике «Костомукшский». Петрозаводск, 2015. С. 215–223.

11. Конкка А.П. Карельское и восточнофинское карсикко в кругу религиозно-магических представлений связанных с деревом // Этнокультурные процессы в Карелии. Петрозаводск, 1986. С. 85–112.

12. Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. № 1. Архангельск. 1910.

13. Шахнович М.М. Монументальные каменные кресты Карелии // Новгород и новгородская земля: история и археология. В. Новгород, 2009. С. 343–365.

14. Барсов Е.В. Преподобные Обонежские пустынножители: Материалы для истории колонизации и культуры Обонежского края // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1868–1869 год. Петрозаводск, 1869. Ч. 3. С. 50–74.

15. Конкка А.П. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск, 2013.

16. Водные пути Автономной Карельской Советской Социалистической Республики и прилегающие к ним лесные массивы. Петрозаводск, 1928. С. 126–127.

17. Памятная книга Архангельской губернии на 1912 г. Архангельск, 1912.

18. Циркунов И. Порья Губа: опыт историко-социологического исследования // Наука и бизнес на Мурмане. Вып. 6 (11). Мурманск, 1996. С. 58–69.

19. Кожевникова Ю.Н. Пять веков истории. Благовещенская Яшезерская пустынь. Петрозаводск, 2014.

Вернуться в библиотеку