ОБ ОТНОШЕНИЯХ НОВГОРОДСКОЙ РУСИ СО СВЕЙСКИМ КОРОЛЕВСТВОМ ДО СЕРЕДИНЫ ХIII в.

В. В. Похлебкин.

вернуться в оглавление

Швеция и Россия (Русь) складывались в государства не в одно время.

Древнерусское государство на 70-90 лет опережало в своем создании древнюю Швецию, ядро которой Свеарике (Свея) возникло впервые в конце Х - начале XI в., т. е. тогда, когда центр Руси уже переместился из Новгорода в Киев и когда Киевская Русь уже активно вела внешнеполи­тическую деятельность в отношении Византии.

С молодым Шведским государством контактировала по­этому не центральная власть Руси, находившаяся в Киеве, а "провинциальная", новгородская, и эти контакты, эти от­ношения не носили первоначально государственного ха­рактера, а являлись преимущественно военными частными мероприятиями.

Шведские викинги совершали отдельными дружинами набеги на владения Новгородской Руси, причем набеги ло­кальные, быстрые и не проникающие глубоко в страну, а ограничивавшиеся разорением и грабежом ближайших по­граничных земель. Эти набеги не шли ни в какое сравнение по своим масштабам с набегами южных кочевников на Киев­скую Русь, они и воспринимались новгородцами как була­вочные уколы.

Новгородцы, со своей стороны, успешно и активно отра­жали эти набеги, а точнее, охотно отвечали на них как на удобный предлог хорошо подготовленными морскими по­ходами профессиональных, специально организованных военных дружин. Эти походы всегда совершались летом, всегда были стремительны, неожиданны для противника и направлены в его далекий тыл: в район нынешних городов Борго, Або (Турку) и даже Сигтуны, Стокгольма. На утлых парусно-гребных открытых суденышках, ладьях, "ёлах" и шнеках, покрывая значительное расстояние по открытому Балтийскому морю от устья Невы до точек на побережье Скандинавии, отстоящих на 500-700 км от русской земли и почти на 1000 км и более от Новгорода, эти новгородские морские дружины, действующие автономно, высаживали обычно десант, который, совершив блицграбеж, тут же воз­вращался морем обратно.

Хотя походы викингов и новгородцев друг на друга чередовались, но они, строго говоря, не были реакцией на какое-либо близкое по времени действие противника, а всегда были связаны с внутренними потребностями нападаю­щих, с пиком их военной подготовки и оснащенности, с условиями, складывающимися в их собственной стране и диктующими им организацию заграничного "вояжа". Ины­ми словами, набеги обеих сторон в Х-XI вв. совершались тогда, когда это было удобно каждой стороне, а не по прин­ципу "зуб за зуб". И именно это было главной характерной чертой военных столкновений Швеции и Руси в тот истори­ческий период. И этот характер "добровольности" придавал этим набегам как бы "нормальный" облик: обе стороны смотрели на набеги как на свое "право" и считали их "в порядке вещей".

Второй характерной особенностью тогдашних взаимо­отношений обеих стран являлось то, что военные, военно-грабительские и просто торговые или торгово-вооруженные (лишь с целью охраны собственного товара) походы с обеих сторон не дифференцировались. Иными словами, поход, предпринятый с чисто мирной целью торговли или обмена товара, мог легко перерастать в грабительское нападение или в чисто военный конфликт в силу каких-то местных слу­чайных обстоятельств или условий. Лишь в XII в., особенно с его середины, подготовка и проведение чисто военных, карательных походов, например в ответ на нападение шве­дов на союзников и данников новгородцев - карел, отде­ляются от чисто торговых мирных экспедиций в финские и шведские земли, и осуществление этих разных по характеру мероприятий с конца XII в. ведется уже совершенно разными по своей профессиональной подготовке людьми: в первом случае - воинами, "воями", а во втором - купцами, "гостями".

Взаимные набеги новгородцев и шведских викингов в Х-XI вв. и в первой половине XII в. имели и еще одну, третью, общую характерную черту: они не носили характера "войн" и не рассматривались как "войны" обеими сторона­ми. Эпизодичность, случайность, "импровизированность" этих набегов, незначительность контингента их участников (100 - 250 человек), 10-20 шнеков (ладей), как максимум, крайняя непродолжительность самих актов нападения (от пары часов до максимум двух суток), а также крайне узкие ареалы территории, подвергавшейся нападению (селение, городок, небольшой участок побережья), - все это не давало оснований рассматривать такие "военные столкновения" как войны и ставить их в один ряд, например, с набегами печенегов или половцев на Киевскую Русь, где бывали задействованы десятки тысяч участников с обеих сторон, где опустошению подвергались огромные области и где на­конец потери, убытки бывали невосполнимы в течение де­сятка лет.

На севере в новгородско-шведских отношениях все столкновения носили, можно сказать, "миниатюрный" и не государственно-всенародный, а локально-партикулярный характер. Вот почему большинство таких "походов", "набе­гов", "нападений" лишь бегло отмечалось или даже вовсе не фиксировалось ни летописями, ни шведскими хрониками, если только какое-либо нападение не сопровождалось ис­ключительными обстоятельствами (например, особая жесто­кость или ограбление святынь и т.п.).

В международно-правовом отношении взаимные набеги, происходившие в Х-Х1 вв. и в первой половине XII в., регу­лировались средневековым обычным морским и береговым правом, и, надо сказать, позднее, в ХУ-ХУП вв., эти "нормы" приходилось изживать постепенно, закрепляя во взаимных соглашениях отказ от привычек "обычного средневекового права". А поскольку морские набеги были "нормальными" и не считались войнами и по привычке, и в силу своей "миниатюрности", то они и не завершались ни перемириями, ни мирами, ни какими-либо иными их прекращающими соглашениями.

Лишь с возникновением и упрочением государственной сильной администрации как в Швеции, так и на Руси и с осу­ществлением регулярных и длительных по времени военных действий в районах соприкосновения сухопутных владе­ний обоих государств возникают такие понятия, как "вой­ны", "государственная граница", и развертывается целе­устремленная борьба обеих сторон за сохранение или расши­рение этой границы и закрепление (фиксирование) самой линии границы на местности и в документах правового ха­рактера - во взаимных внешнеполитических договорах.

Ни шведские, ни русские источники, доступные нам в настоящее время, не позволяют ныне установить ни подлин­ную дату начала фиксирования русско-шведской границы, ни даже саму первоначальную линию этой границы.

Однако известно, что еще в начале XII в. сферой опреде­ленного экономического, религиозного и политического влияния Новгородской республики была вся Южная Финлян­дия примерно до 26" в.д., т.е. земли, занятые финскими пле­менами емь и карела.

Лишь с середины XII в. ситуация с вооруженными столк­новениями новгородцев и их финско-шведских соседей резко меняется: во-первых, эти столкновения становятся более организованными, или, точнее говоря, специально организованными, и не любителями-воями, а государствен­ной властью. Во-вторых, они становятся более значитель­ными по числу участников, доходящему до 1000 или превы­шающему 1000 человек, т.е. ту воинскую часть - "тьму", которая в эпоху средних веков всюду считалась уже круп­ным соединением и возглавлялась "генералом" - тысяцким, темником, гетманом, командором. В-третьих, объектом нападения обеих сторон является глубокий тыл противника, так что при этих нападениях формальные границы двух государств нарушаются вторжением на 100-150 км в глубь "вражеской" территории. Именно такими нападениями были происходившие с середины XII в. крупные вторжения шве­дов до Ладожского озера в его южной части, в устье р. Вол­хов и вторжения новгородцев в Швецию, в район оз. Меларн, где находилась столица Свейского королевства.

1142 г.

Нападение финнов и шведов на г. Ладогу успешно отбито новгородцами.

1149 г.

Нападение финнов и шведов на Ладожскую кре­пость повторено с более крупным отрядом, кото­рый летопись определяет в 1000 человек. Новго­родцам пришлось противопоставить этому войску не только княжескую дружину в 500 человек, но и наскоро собирать ополчение. Нападение было в конце концов отбито с крупным уроном для противника.

1164 г.

Нападение шведов на Ладогу с отрядом око­ло 1000 хорошо вооруженных рыцарей и их кнехтов. Оно окончилось полным разгромом этого отряда и частично его пленением.

1188 г.

Поход новгородцев в Швецию и разорение ими сто­лицы шведов г. Сигтуны, которая уже более не смогла быть восстановлена, и столица Швеции после этого была перенесена в глубь страны, близ оз. Меларн, в Стокгольм.

1229 г.

Нападение шведов на Ладогу и селения в устье р. Волхова силами до 2000 человек зафиксирова­но летописью. Оно было отражено с уроном для противника, но и со значительными потерями с новгородской стороны. Это вооруженное столк­новение уже было похоже на войну по своим масштабам, но лишь его кратковременность за­ставляет относить его все же к типу пограничных военных конфликтов.

Следует иметь в виду, что шведские глубокие рейды на территорию Новгородской Руси во второй половине XII в. были прямыми отголосками общей шведской экспансии на Восток, начатой с середины XII в. насильственным креще­нием, покорением и даже уничтожением финских племен, живших в Южной Финляндии и частично подвластных Новгороду. Шведская католическая агрессия сопровожда­лась, как обычно, созданием опорных крепостных пунктов в покоренной стране, и поэтому возникновение таких пунк­тов на крайне восточных точках проникновения шведских крестоносцев в Финляндию практически привело к резкому передвижению шведско-новгородской границы в район су­жения Финского залива, в восточную его половину. Хотя единый письменный документ, который фиксировал бы русско-шведскуго границу на середину - конец XII в., до нашего времени не сохранился, все же имеются свидетельства, что эта граница проходила от Финского залива на север по тече­нию р. Кюми и далее по водоразделу между двумя крупными озерными системами Финляндии, между Пяйянне - Пулавеси и Сайменской системой, доходя примерно до нынешнего г. Куопио (Финляндия), а оттуда слегка поворачивала на северо-запад и шла вдоль долины р. Пюхайоки, выходя к Ботническому заливу в районе южнее нынешнего г. Рахе.

Все, что находилось восточнее этой линии, считалось пределами Новгородской Руси, подвластными и подданными ей землями. Все, что было расположено к западу от этой линии и к юго-западу от нее, считалось сферой Шведского государства, шведской короны.

Отсюда понятно, почему летнее вторжение шведского крестоносного войска в 1240 г. вплоть до среднего течения р. Невы было воспринято как явное агрессивное нарушение древней русско-шведской границы с глубочайшим проник­новением в коренную территорию Новгородской Руси и по­чему именно такого рода вторжение вызвало немедленную (в течение двух суток) ответную реакцию со стороны новго­родских вооруженных сил, хотя в ту эпоху подобных быст­рых реакций обычно не происходило: организация войска и отпора, как правило, занимала недели, а то и месяцы, особенно учитывая тогдашние средства передвижения и состояние коммуникаций. По всем параметрам Невское вторжение. Невское столкновение вооруженных сил двух стран и сама по себе Невская битва были явлениями исклю­чительными, необычными, рубежными, историческими. С таких явлений потому и начинается отсчет крупных собы­тий во взаимоотношениях двух стран. В данном случае -отсчет войн и миров в русско-шведских отношениях.