VI. Стурла Тордарсон. «Сага о Хаконе, сыне Хакона»

Той зимой, когда конунг Хакон сидел в Трандхейме, прибыли с востока из Гардарики послы конунга Александра из Хольмгарда. Звался Микьял и был рыцарем тот, кто предводительствовал ими. Жаловались они на то, что нападали друг на друга управляющие[1] конунга Хакона на севере в [Финн] марке и отправились [они] на восток в Хольмгард вместе с послами Хольмгардов, так как они постоянно вели войну с грабежами и убийствами. Были там назначенные встречи и было принято решение, как этому положить конец. ... Конунг Хакон принял такое решение, что послал он весной людей из Трандхейма, и отправились [они] на восток в Хольмгард вместе с послами конунга Александра. Возглавлял ту поездку Виглейк, сын священника, и Боргар. Отправились они в Бьёргюн и так еще восточнее[2]. Прибыли они летом в Хольмгард, и принял их конунг хорошо, и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями так, что никто не должен был нападать на другого, ни кирьялы, ни финны; но продержалось это соглашение недолго. (Flateyjarbok, 1945, b. III, bl. 537).

«Сага о Хаконе, сыне Хакона» была написана в 1264—1265 гг. исландцем Стурлой Тордарсоном по приказу конунга Магнуса, сына Хакона Старого. Она охватывает период 1204—1263 гг. Автор пользовался материалами королевского архива и воспоми­наниями очевидцев событий, что определяет относительно высо­кую степень достоверности сообщаемых фактов. Сага сохранилась в нескольких рукописях XIII—XVI вв.  (Рыдзевская,  1970, с. 323—327).

Обмен посольствами между Новгородом и Норвегией датиру­ется 1251/1252 г. Обстоятельный анализ процитированного фрагмента на фоне русско-норвежских отношений того времени проделан И. П. Шаскольским (1945а, с. 112—116; 1945б, с. 38—62). Хакон, сын Хакона, — норвежский конунг с 1218 по 1263 г.; конунг Александр — Александр  Ярославич  (Невский),  новгородский князь в 1236—1252 гг. По мысли И. П. Шаскольского, Микьяла, возглавлявшего русское посольство, можно отождествить с Ми­хаилом Федоровичем из Ладоги, позднее ставшим новгородским посадником (1257—1268 гг.) и погибшим в Раковорской битве (Шаскольский, 1945а, с. 114, прим. 1).

Новгородские послы жаловались на нападения должностных лиц норвежского конунга на кирьялов, что перекликается с при­веденным выше сообщением «Саги об Эгиле» о грабительских на­падениях Торольва, ответственного за сбор дани в Финнмарке, на карельские поселения, располагавшиеся южнее. Сопоставление известий двух саг позволяет заключить, что грабительские набеги норвежцев на кирьялов на Севере, подобные документально зафиксированным «Сагой о Хаконе» для середины XIII в., про­исходили уже, по крайней мере, на полстолетия раньше, до вре­мени записи (между 1200 и 1230 гг.) «Саги об Эгиле», а по нашему мнению, еще ранее — в, XI столетии. Но по «Саге о Хаконе, сыне Хакона», к середине XIII в. нападения носили обоюдный характер — корела в свою очередь нападала на финнов и нор­вежских чиновников, предпринимая походы в Финнмарк и отни­мая собранную с местного населения дань. Как полагает И. П. Шаскольский, карельское наступление на Финнмарк при­няло широкие размеры именно с 40-х гг. XIII в. Вмешательство новгородцев в эти конфликты в 1251 г. было вызвано попытками норвежских должностных лиц собирать налоги не только с населявших Финнмарк саамов, но и с кирьялов, «которые обязаны данью конунгу Хольмгардов», что ущемляло фискальные инте­ресы Новгорода (Шаскольский, 19456, с. 58—60).

По сообщению «Саги о Хаконе», на норвежских сборщиков дани нападали «восточные кирьялы», что подразумевает суще­ствование (по крайней мере, в представлениях норвежцев) каких-то подразделений этого племени. В данном случае под «восточ­ными кирьялами», вероятно, следует понимать приладожскую корелу, представители которой совершали сезонные промысловые и торгово-военные экспедиции на север и северо-запад со своей коренной территории. Подразумеваемые «западные кирьялы» в та­ком случае — это постоянное древнекарельское население, осев­шее в районах современной Северной Финляндии. Выделение осевших на севере карел в качестве особого подразделения пле­мени подтверждает новгородская летопись, которая под 1375 г. упоминает «корелу семидесятскую», проживавшую, по всей веро­ятности, в районе Оулуйоки в Приботнии.

Как следует из рассказа саги, в результате обмена посоль­ствами в 1252 г. в Новгороде был заключен русско-норвежский мирный договор («установили они тогда мир...»), урегулировав­ший на короткое время положение в Финнмарке. И. П. Шасколь­ский убедительно доказал, что частью этого древнейшего договора Новгорода и Норвегии является так называемая «Разграничитель­ная грамота».