Военнопленные в Финляндии 1941—1944

Эйно ПИЭТОЛА

Влияние военной обстановки на лагеря для военнопленных

Известия о быстром ухудшении военной обстановки для Германии и ее союзников весной 1944 года и позднее довольно быстро достигали персонала лагерей, охранников и военно­пленных. Окончание войны было общей темой разговоров между охранниками и заключен­ными. В таких беседах ясно проявлялись и различия в настроениях пленных. Большинство из них ожидало окончания войны и возвращения домой. В предвкушении освобождения они устраивали развлекательные мероприятия, на которых выступали певцы, музыканты, танцоры и ораторы. Руководство лагерей и охрана не принимали участия в этом и никоим образом не препятствовали их проведению. Среди пленных четко выделялись лица, которые держали общее настроение пленных на должной высоте, это был, как правило, низший комсостав (о дея­тельности пленных офицеров в последние месяцы войны у автора никаких сведений нет).

Совершенно с другими чувствами слушали новости с фронтов те немногие, на особом поло­жении находившиеся пленные, которых администрация лагеря назначила старостами бараков. Они являлись непосредственными помощниками финских офицеров и поэтому были вынуждены выполнять приказы и проводить проверки, которые финский персонал, прежде всего начальник роты охранников и начальник лагеря, отдавали и назначали.

Старосты жили в двухместных комнатах, располагавшихся в головной части барака, и имели поэтому ряд преимуществ. Они считались своего рода старшинами, которые частично следили за дисциплиной и порядком. Попавший в такое «привилегированное» положение пленный мог быть либо справедливым по отношению к своим товарищам, либо нет, мог также и заискивать перед финнами. Часто его уличали в доносах, «наградой» чему являлась последующая безгра­ничная ненависть пленных. Старосты боялись возвращения с работы в бараки. Они всячески старались повлиять на начальника лагеря таким образом, чтобы им не надо было вовсе воз­вращаться в СССР или чтобы они имели возможность обособиться от других пленных.

Между этими двумя была еще одна группа, которую также не радовал коренной перелом в войне. Она не занимала никакого особого положения среди пленных, но у значившихся в ней были какие-то старые грешки, заставившие их сдаться в плен, и за которые советские органы без наказания не отпустили бы их по домам. Сведения о таких поступках пленных были зафиксированы в их опросных листах. Среди них было следующее: убийство находящегося на посту однополчанина и переход после этого в расположение финской армии или бесшумный побег с фронта не во время боевой операции и также переход к финнам... У таких пленных, в отличие от назначенных старостами бараков, не было никаких политических принципов. Главной причиной их сдачи в плен было желание выжить любой ценой.

Этап позиционной войны, установившийся на финских фронтах, приостановил поступление новых партий военнопленных. Это четко прослеживалось по численности лагерей. В карцеры 32-го лагеря были завезены пленные десантники, знавшие финский язык. Но вскоре их по решению военно-полевого суда перевели в Оулу, или прямо на место казни. Заметное внима­ние привлекла к себе в конце зимы 1944 года женщина-пленная в гражданской одежде. Она во время допросов также содержалась в 32-м лагере в карцере. Эта 20-летняя молодая женщина родом и.з Ухты говорила на чистом финском языке. Прыгнув с самолета, она вскоре оказалась в поле зрения местного населения из-за своей необычной для этих мест одежды. Тогда в Финляндии гражданское население еще не носило ватников, в который была одета эта женщина. Ее продержали недели две в лагере, после чего отправили в Коккола, в 28-ю воен­ную больницу, в которой всегда находился на излечении кто-нибудь из русских военнопленных.

Появление одинокой женщины среди военнопленных вызвало большой интерес, поэтому под окном ее временной камеры частенько стояли разные пленные и вели с ней беседы. Женщина не была казнена, так как незадолго до перевода ее в Коккола ей передали одежду финки. Весна была не за горами.

Осенью 1943 года образованный при ставке отдел (комендатура) коменданта по делам воен­нопленных, несмотря на изменившееся положение на фронтах, продолжал заниматься рассыл­кой циркуляров. Тон этих посланий стал нервным. В одном предусматривалось «сохранение должной дисциплины среди лагерного персонала» силами офицеров, в другом звучали угрозы, что «охрана не должна общаться и брататься с военнопленными, а нарушившие такой запрет будут строго наказаны». За всеми этими циркулярами стоял страх перед возможным массо­вым бегством пленных, которое могло стать следствием отступательных боев лета 1944 года.

За военной обстановкой следили тщательно. Радиоприемники, находящиеся в пользовании лагерного начальства, были установлены динамиками на улицу, чтобы свободные от дежурств охранники и обслуживающий персонал могли лишний раз прослушать последние новости с фронтов. Страсти были накалены. Приближался конец войны, шептались об условиях замирения. Большое наступление советских войск на Перешейке завершилось оттягиванием финских войск и сдачей Выборга. В восточной Карелии началась эвакуация, финские войска отступали из Олонца и со Свири, оставляя отдельные зазевавшиеся батальоны.

Во время военных действий Финляндии против СССР на территории восточной Карелии, Олонца и Беломорья проживало около 85 тысяч человек коренного гражданского населения. Из них всего 2800 человек переместилось в Финляндию. Среди них были и такие, как 400 че­ловек гражданских с ухтинского и кестеньгского направлений, которые побоялись остаться на оккупированных немцами территориях Прибеломорья. Несмотря на всю просветительскую и вос­питательную работу, которую там проводили в течение более чем трех лет войны, коренное население не изменило своего отношения к расовой догме. Видимо, финские захватчики дали народу не слишком привлекательную картину. Оккупационная политика в восточной Карелии, обращение финнов с русским гражданским населением и военнопленными не прибавили Фин­ляндии славы.

При изучении циркуляров комендатуры по делам военнопленных при ставке в период начала осени 1944 года особое удивление вызывает бессмысленное делопроизводство. Решающие сра­жения уже закончились. Финское правительство изыскивало пути к подписанию перемирия с Советским Союзом, а делопроизводительский зуд набирал силу. Вот, например, приказ, датиро­ванный 3 августа 1944 года:

«В заявках на канцелярские принадлежности и бланки приказывается учитывать следующие моменты: ... Заявки на бланки для лагерей. Это специальные бланки, отпечатанные прямо для лагерей военнопленных. Они могут быть следующими:

Форма 288.         Карта комендатуры на сбежавшего военнопленного.

—»— 289.           Соглашение на использ. пленного в кач-ве рабсилы.

—»— 290.           Запрет на общение с военнопленным.

—»—                   Наказание за оказание помощи сбежавшему военнопл.

—»—                   Почта военнопленных.

—»—                   Карточка на работодателя военнопленных.

—»—                   Реестры личного имущества пленных и учет их труда.

—»—                   Совмещенный список предыдущих пунктов.

—»—                   Указания по поводу переписки (писем) пленного.

—»—                   Состояние здоровья пленного (медиц. карта).

—»—                   Сопроводительные документы при отправке куда-нибудь.

—»—                   Список предпринимателей.

—»—                   Трудовое распоряжение для мастерских.

—»—                   Расписки военнопленного на получение чего-нибудь.

—»—                   Счет на компенсацию труда пленного (квитанция).

—»—                   Личный знак военнопленного.

—»—                   Уведомление об использовании труда пленного.

—»—                   Распоряжения по поводу поведения пленного.

—»—                   Задачи старосты барака.

—»—                   Трудовое соглашение (на шведском языке).

Все приведенные в приказе бланки комендатуры получают прямо из типографии. Бланки для лагерей подвозятся из орг. лагеря № 1, но заказывать их надо также через комендатуру по делам военнопленных, как сообщалось об этом ранее.

Разрешение по передвижению по территории лагеря на отдельном бланке не печатается. Для этой цели используется форма комендатуры 167 п (заказываются там же, где и все бланки под пунктом 2).

Заявки на канцелярские принадлежности и бланки подаются один раз в месяц в расчете на получение всей месячной нормы сразу...» И так далее, и тому подобное.

Этот приказ подписали начальник комендатуры по делам военнопленных при ставке под­полковник В. Фабрициус и начальник снабженческого бюро той же комендатуры майор В. Теутари.

Этот случай подтверждает, что без канцелярской работы воевать нельзя. В этот циркуляр входит довольно много комического, с его появлением приспособились объединять работу всех служб администраций лагерей. Планировалась и осуществлялась отпечатка все большего коли­чества бланков и карточек, что усиливало, в свою очередь, и без того развитую систему бюро­кратии. Это показывает, какие офицеры служили в подведомственных ставке военных учрежде­ниях. Работа за письменным столом и планирование выпуска все новых видов бланков вряд ли оказывали какую-нибудь практическую помощь лагерям в их стремлении как-то облегчить существование военнопленных и увеличить их трудовую отдачу.

Президент республики, маршал Маннергейм, объявил Сталину о согласии финского правительства принять условия мира, чтобы на фронтах как можно быстрее прекратилось бесполез­ное кровопролитие.

Так и случилось. Перемирие на фронтах началось 4 сентября 1944 года. Известие о нем достигло лагерей благодаря речи по радио премьер-министра Хакцеля. В то же самое время Финляндия оборвала свои отношения с Германией. Бои Финляндии против СССР прекратились.

Весть о перемирии была встречена военнопленными с чувством успокоения и радости от приближающегося освобождения. В лагере № 32 на этот счет не произошло никаких ми­тингов и никаких выпадов по отношению к охране. Братание военнопленных с охраной стало теперь просто явным. И те и другие давно ждали конца войны и возвращения домой.

Мимо основного лагеря № 32 в Суомуссалминском приходе, в местечке Хаукиперя, на север проходили немецкие воинские подразделения. Тихо и понуро посматривали немцы по сторонам дорог, наблюдая за суетой русских пленных и финнов. Финско-немецкое «братство по оружию» уступило место финско-русскому «братству».

Тем не менее циркуляр от 11 сентября 1944 года, подписанный начальником комендатуры по делам военнопленных подполковником В. Фабрициусом и офицером просвещения майором П. Симоненым, был, как всегда, официален и даже с нотками угрозы:

«В той серьезной обстановке, в какой мы теперь находимся, начальникам лагерей всей мерой отпущенной им власти и полномочий следует поддерживать строжайшую дисциплину и неукоснительный порядок среди обслуживающего персонала лагерей. Всякое несоблюдение дисциплины и разлагающая деятельность должны пресекаться в зародыше. Виновные в непо­виновении должны по законам чрезвычайной обстановки предаваться военно-полевому суду, которому даны права казнить без суда и следствия. Каждому должно быть известно о том, что нарушение дисциплины может легко повлечь за собой самые прискорбные последствия как для нашей армии, так и для нашего народа. Каждый начальник лагеря, каждый исполняющий его обязанности офицер или унтер-офицер целиком и полностью отвечает за вверенных ему подчиненных...

Особую опасность представляет собой пропаганда русских, которая предназначается для внесе­ния раскола и беспорядков в наших частях. Также нельзя упускать из виду подрывную дея­тельность разных темных личностей, направленную на разогрев повстанческого настроения среди военнопленных. Посредниками подобной деятельности могут оказаться и отдельные сол­даты охраны лагерей. В связи с этим в лагерях должна поддерживаться бдительность, с тем чтобы вовремя обнаружить предателя и обезвредить его».

Как явствует из циркуляра, в комендатуре по делам военнопленных при ставке царил сильный страх, как бы военнопленные не поднялись на открытую борьбу против офицеров и унтер-офицеров в лагерях. Что явилось источником такого страха, из документов неясно. Дело, конечно, заключалось в страхе высшего офицерства ставки перед будущим, ко­торое теперь казалось несколько иным, чем оно выглядело в их циркулярах три года тому назад. И то, что упоминались «темные личности», к которым готовы были отнести и некоторых солдат охраны, говорит, что проверка настроений среди охраны дала не те результаты, которые ожидались на самом деле. Документы также не проливают света и на то, каким образом и на каком уровне эта проверка настроений охраны проводилась. Во всяком случае солдаты охраны и их унтер-офицеры заменялись десятками на том основании, что их всех обвиняли в бра­тании с военнопленными. Следует также отметить, что документы не фиксируют ни одного случая, когда солдата охраны уличили бы в проявлении излишней строгости по от­ношению к военнопленным. После войны эти материалы поднимались из архивов по приказу контрольной комиссии.

Перемирие внесло определенное изменение в обращение с военнопленными — они стали полу­чать пайки финского солдата. Это, естественно, подняло настроение, хотя никакой паники по поводу пайков не замечалось уже с осени 1943 года, когда военнопленные начали получать дополнительное питание от Красного Креста, например, Соединенных Штатов Америки.

Официально военные действия между Финляндией и СССР прекратились полностью 19 сен­тября 1944 года, когда был подписан договор о перемирии. 10 параграф договора гласил:

«Финляндия обязуется без промедления вернуть Высшему Военному Командованию (Совет­ского Союза) всех находящихся на данном этапе советских и родственных по языку пленных, а также всех тех советских граждан и граждан Объединенных Наций, которые были интер­нированы и насильно увезены в Финляндию, для отправки их в дальнейшем домой...»

Согласно 20 параграфу мирного договора, Финляндия обязана была также освободить «без промедления и несмотря на национальность всех тех, кого содержали в заключении за их деятельность в пользу Объединенных Наций».

Договор о перемирии в корне изменил политическую обстановку в Финляндии. Как Финляндия, так и СССР обязались выполнять все условия договора. Для Финляндии было важно, чтобы СССР гарантировал самостоятельность и чтобы армии не пришлось претерпевать каких-либо лишений, а ее можно было бы спокойно распустить по домам. Но военные действия против Германии на территории северной Финляндии повлекли за собой рост числа жертв и привели к тому, что гражданское население этих районов пришлось эвакуировать или в центральную Финляндию, или через границу в Швецию.

Договор о перемирии гарантировал также находившимся в плену у Советского Союза финским солдатам спокойное возвращение на родину. Оно началось в ноябре 1944 года. Среди финских военнопленных было немало тех, кому довелось на себе перенести все тяготы плена — голод, холод, тяжелую работу и нечеловеческие условия жизни. Финские офицеры содержались в плену изолированно от своих подчиненных. Они жили отдельно, лучше питались, у них было больше хлеба, и они не привлекались к трудовой повинности.

Военный плен не обошел своими жертвами и финских солдат. Их погибло общей числен­ностью 404 человека. На родину тремя отдельными партиями вернулся 1931 военнопленный. Раненых среди попавших в плен было где-то 28 процентов от общего числа. Получили заболевания во время плена 61 процент военнослужащих, распространенными болезнями были болезни желудка, сыпной тиф, недоедание, дифтерит и пневмония.

Финские пленные содержались в лагерях в Караганде, Елабуге, Вологде, Гатчине, Сороке, Грязовце и Череповце. Когда состав с военнопленными, состоявший из закрытых наглухо теп­лушек, прибыл через станцию Вайниккала в Ханко, пленных заключили под карантин и под­вергли медицинскому обследованию. Перед их демобилизацией надо было выдать каждому свидетельство о состоянии его здоровья. Свидетельстве были точно такими же, как и перед отправкой на фронт в действующую армию. Это были своего рода расписки; «Я ... заверяю, что совершенно здоров и работоспособен, что у меня нет никакой болезни и что я ни на что не жалуюсь, и что я обещаю впоследствии не требовать от государства никаких компенсаций за те болезни или увечья, которые могут у меня появиться во время войны, или если я попаду в плен».

Благодаря подписанию мирного договора, пропали большеформатные портреты Адольфа Гит­лера со стен бараков в лагерях и с первых полос финских фронтовых газет. Немецкие военнопленные, захваченные финнами, были переданы в распоряжение советской администра­ции. Вторая мировая война продолжалась; хотя Финляндия уже решила избрать себе новый путь. Оставалось теперь немногое для претворения в жизнь условий мирного договора — это низложение фашистских организаций и роспуск шюцкора, обмен военнопленными, возмеще­ние военных расходов и возврат захваченных территорий. Расформировывался также и отвечав­ший за содержание советских военнопленных главный штаб шюцкора или, как его еще назы­вали, штаб тыловых частей. На их месте оставались официальные военные округа со своими окружными штабами.

В лагерях для военнопленных жизнь продолжалась в несколько ослабленном режиме. Военно­пленные все так же выходили на работу, охрана несла свою службу, действовало снабже­ние. Пленные ожидали возвращения на родину. Работавшие в усадьбах пленные жаждали вер­нуться в лагеря, чтобы не опоздать по каким-то причинам к возвращению домой.

В некоторых справочниках утверждается, что не все пленные хотели возвращаться в СССР. Бегство военнопленных с мест сбора случалось, как показывает статистика, в 32-м лагере. К началу возвращения пленных на родину, т. е. к 15 октября 1944 года лагерь насчитывал 1078 пленных. В бегах к тому моменту находилось всего 16 военнопленных. В их числе были ранее упомянутые старшины бараков или замещавшие их лица и те, которые, боясь мести своих товарищей, отставали от партий возвращавшихся домой. Разрешение на это давал пленным начальник лагеря. Неизвестно, куда эти люди впоследствии делись.