Корела и Русь

С. И. Кочкуркина

Публикация:

С. И. Кочкуркина, Корела и Русь. Ленинград, Наука, 1986.

ПОСЕЛЕНИЯ, КЛАДЫ, «ЖЕРТВЕННЫЕ КАМНИ»

Вот красотка-деревенька,

Вот клочок земли прекрасной:

Луг — внизу, а выше — поле,

Посредине их — деревня,

Под деревней — милый берег.

(25 : 375-379)

Дом воздвиг он на болоте

Из лесов его доставил,

Он принес стволов еловых,

Он принес высоких сосен,

Их поставил в лучшем месте,

Сколотил их так искусно,

Что семье большой дом вышел,

Превосходное строенье;

Стены из лесу доставил,

Балки снес с горы высокой,

Из густых кустов стропила,

Доски с ягодной поляны,

Снял бересту он с березок,

Мох из зыбкого болота.

Осторожно дом построен

И стоит на месте прочно.

(25 : 473-488)

К настоящему времени на территории, занимаемой ле­тописной корелой, известно шесть поселений. Одно из них — Хямеэнлахти — находилось на берегу одноименного залива Ладожского озера вблизи пос. Куркийоки, другое — Сур-Микли — около небольшого озерка в районе г. Лахденпохья. На островах р. Вуоксы обнаружены два древнекарельских поселения: Тиверск и Корела. Корела (соврем. Приозерск) являлась в те времена администра­тивным и культурным центром на Карельском перешейке. Городища (укрепленные поселения) Паасо и Куркийоки заложены на берегах рек, в 1—2 км от их впадения в Ла­дожское озеро. Непосредственно на побережье Ладожского озера поселений нет (точнее говоря, до сих пор неизвестны), видимо, потому, что оно для мирных жителей было далеко не безопасным. Выбранные для поселений места являлись удобными и с географической, и с топографиче­ской точки зрения и использовались населением длитель­ное время. Остров, на котором впоследствии возник пос. Тиверск, заселялся еще в Х—Х1 вв., а на возвышен­ностях в Куркийоки и Паасо располагались древние могильники.

Напряженная внешнеполитическая обстановка, созданная непрекращающимися шведскими походами на землю корелы, обострившаяся к XIII в. вторжениями рыцарей прибалтийских орденов, прикрывавших свои террито­риальные претензии знаменем борьбы против язычества, осложнялась внутриполитической борьбой, провоцируемой монголо-татарами, в которую был втянут Новгород. Не всегда хватало и сил, и согласованности, чтобы дать отпор врагам. Это диктовало и топографию поселений, и конструктивные особенности застройки, которые непременно были связаны с защитными свойствами рельефа. Для поселений выбирались участки, которые по своим природным данным уже давали какую-то защиту. Кроме того, жителями создавались внешние оборонительные линии в виде каменных стен и валов. Для усиления обороноспо­собности деревянные дома и постройки ставились так, что они образовывали вспомогательную защитную линию. Например, городище Паасо XII —XIII вв. располагалось между г. Сортавала и пос. Хелюля, примерно в 1 км от места слияния рек Тохмайоки и Хелюлянйоки, на высокой (79.2 м) горе с крутыми скальными обрывами, и только южный склон был относительно пологим, хотя, как всегда это бывает, более длинным. Им-то и пользовались средневе­ковые жители, чтобы попасть к себе домой, и мы, когда исследовали памятник. Площадь его около 1000 м². Понимая уязвимость южного склона, древние карелы укре­пили его, построив два небольших вала с деревянными воротами между ними. Длина одного из них свыше 38 м при ширине 3 м, высоте 1—1.6 м. Второй, несколько меньший (длина 23.5 м, ширина 2.5 м), располагался почти под углом к первому. Они сложены прямо на скале из расколо­тых камней без применения какого-либо связующего раст­вора, а сверху засыпаны культурным слоем — землей, снятой с территории древнего поселка. Поверх вала, увеличивая его высоту и, следовательно, защитные свойства, шли, видимо, какие-то деревянные конструкции. Неболь­шой стеной перекрывалась ложбинка, ведущая на возвы­шенность. По ней можно было внезапно прокрасться на городище; чтобы этого не случилось, жители соорудили замкнутую оборонительную линию из каменных стен и валов, используя также естественные скальные выступы.

Для строительства на горе оставалась очень узкая пло­щадка. Дома должны были не только служить жильем, но и защищать поселок. Примененный метод застройки бли­зок к оптимальному: жилища, ориентированные в боль­шинстве в направлении с севера на юг, расставленные в шахматном порядке, представляли собой оборонительный заслон. Построек площадью 40—48 м² было семь. Ото­пительные сооружения — печи и очаги — находились в центре дома, но иногда ближе к северным или южным стенам.

Скученная застройка имела и отрицательные послед­ствия. Еще в самом начале строительства случился пожар, но жители Паасо не отказались от намерения вновь от­строить поселок: слишком удобна была гора — у ее подно­жия располагались пригодные для занятий земледелием участки, реки связывали с Ладожским озером и с отдален­ными внутренними районами; и наконец, с горы открывался прекрасный обзор окружающего водного пространства, а это чрезвычайно важное обстоятельство давало преиму­щество жителям над врагом, исключало внезапность его появления.

За пределами жилищ, на более высокой террасе (в этом можно видеть соблюдение некоторых санитарных норм), где был источник воды, располагался кузнечный горн.

На городище собраны типичные для древнекарельской культуры вещи: застежки-фибулы, цепедержатели, сереб­ряные бусы, медные спирали, ножи с медными орнаментированными рукоятями, — а также предметы вооружения: обломок меча, боевые топоры, наконечники стрел и копий. Однако последних удивительно мало, хотя Паасо — памятник оборонительного значения. Находки свидетельст­вуют о занятии жителей земледелием, охотой, рыболовством и, кроме того, о производстве ими железа, волочении медной проволоки. Много обнаружено железных спиц, которыми прикреплялась льняная кудель к прялке.

Население поддерживало оживленные торговые связи с соседями, о чем говорят не только разнообразные «чуже­земные» ювелирные изделия. При раскопках найдены ред­кие вещи: гирька и медная чашечка весов для малых взве­шиваний. Уплощенная сферическая гирька обтянута бронзовым листом. Кратность ее обозначена пятью кружками на обеих плоскостях. Вес гирьки 94.5 г, что равняется приблизительно половине гривны серебра новгородской денежной системы того времени.

Большое число серебряных и медных ювелирных изде­лий, хорошо сохранившийся разнотипный инвентарь, отчетливо выраженные следы пожарища — свидетельства внезапной гибели городища. Как сложились обстоятельства в XIII в., нам теперь не выяснить, известно лишь, что враги почему-то не разграбили поселок, а владельцы вещей не вернулись на пепелище.

Городище получило свое имя по горе Паасонвуори (гора Паасо). Как же это название объясняется лингвистами? Единого мнения на данный счет нет: одни предпо­лагают его заимствование от русского слова «погост», другие считают, что оно отражает тесную связь с реальными особенностями местности (паасо — «небольшой ка­мень, плоский камень, голыш», «широкий плоский камень, плита») либо происходит от личного имени.

В конце XIII — начале XIV в. в Корельской земле при непосредственном участии новгородских властей было начато строительство крепостей для защиты пограничных рубежей от шведских посягательств и укрепления власти феодальной знати над рядовым населением. Немаловажная роль в осуществлении этих замыслов отводилась Тиверскому городку — военно-оборонительному комплексу с отчетливо выраженным ремесленным уклоном. На Карельском перешейке, в 14 км от пос. Мельникове и в 3.5 км от д. Васильеве Приозерского района Ленинградской области, давно известно окруженное валом и каменными стенами городище площадью около 1 га. Оно располагалось у порогов Тиури на острове, омываемом двумя рукавами р. Вуоксы.

Археологический памятник назван по городку, упомянутому в летописи. Основанием для сопоставления летопи­сного Тиверского городка и конкретного археологического памятника послужило не только сходство названий — Тиверск, Тиверский, но и их территориальная близость. В списке залесских городов Тиверский помещен между Ладогой и Финским заливом, на территории от Орешка до Корелы. Он не мог находиться далеко от новгородско-шведской границы 1323 г., иначе не имело смысла строить данное оборонительное сооружение, и в то же время дол­жен был быть удален от Новгорода. Летопись сообщает: когда шведы неожиданно напали на Тиверский городок в 1411 г., новгородцы узнали об этом только через три дня и, чтобы перехватить врага, пошли не к Тиверскому городку, а к Выборгу. Шведы были наказаны, а древнерусские воины возвратились в Новгород «со множеством полона».

Первое упоминание о Тиверском городке содержится в Никоновской летописи под 1404 г. в связи со следующими событиями. Смоленский князь Юрий Святославич отправился в Москву просить у великого князя Василия Дмитриевича (сына Дмитрия Донского) защиты от литовского князя Витовта, а тем временем изменники, пользуясь его отсутствием, сдали Смоленск Витовту. Расправа была жестокой: великая княгиня, приближенные Юрия Святославича взяты в плен и вывезены в Литву, а других «смертною казнию казниша». Узнав об этом, Юрий Святославич отправился в Новгород; там его приняли и дали в кормле­ние 13 городов, среди которых назван Тиверский.

Конечно же, летописные даты 1404 и 1411 гг. не озна­чают, что Тиверский городок существовал такой короткий промежуток времени. Археологические раскопки выявили жилые и хозяйственные комплексы, оборонительные сооружения и захоронения погибших защитников крепости. Вскрыто 14 фундаментов жилищ. Они сложены из мелких, вплотную пригнанных камней, обмазанных глиной. Верх­ние части домов были деревянными. Дно и стенки отопи­тельных сооружений тоже делались из мелких камней и находились обычно в северо-западном углу, ближе к входу. Площадь жилищ колебалась от 18—20 до 54 м². В больших помещениях размещались хозяйственные комплексы. По­стройки составляли двухрядную цепочку соответственно конфигурации острова, располагаясь в шахматном по­рядке, и представляли собой оборонительную линию, т. е. и на этом древнекарельском поселении мы видим те же особенности застройки, что и на городище Паасо, только там они зависели от микрорельефа горы, а в Тиверске — от конфигурации острова.

Южная часть городища была защищена мощным валом с каменным основанием, засыпанным землей. Обороне этого участка придавали серьезное значение: неприятель мог появиться только перед южными укреплениями. Не зря именно в данной части городища находилось почти все собранное при раскопках оружие. А с северной оконечности открывался свободный путь к отступлению под защиту надежных укреплений г. Корелы. Протяженность уцелевших оборонительных укреплений около 300 м, ширина от 1 до 11 м, высота с внутренней стороны 0.3— 0.7 м. Поверх вала, хотя его вершина и достаточно высока над уровнем реки (около 7.5 м), шла еще, по всей вероятно­сти, деревянная дополнительная конструкция. У внутрен­ней кромки вала очень много валунов, оставшихся, по-ви­димому, от какой-то постройки.

Для усиления обороноспособности вала строители в качестве оберега поместили в его основании (чем продемон­стрировали нам свои религиозные представления) жертвенник, похожий на небольшой очаг, с семью железными заклепками, фрагментами гончарной керамики, берцовой костью (видовая принадлежность не определена), кусоч­ками коры и сожженными мелкими костями. Любопытно, что именно около вала в 1890 г. обнаружен клад серебряных вещей (головная застежка, ювелирная цепь, 11 филигранных бусин, две восточные монеты с ушками, два слитка серебра и три отпиленных от них кусочка, подвеска и медальон). Кто-то впопыхах, спасаясь от надвигающейся опасности, спрятал сокровище и не вернулся за ним; погиб, наверное.

В северной части Тиверского городка, как в более безопасной, была сосредоточена хозяйственная жизнь. Ка­менная стена, сложенная из валунов, во многих местах сохранила здесь почти первоначальную высоту. В восточной части с внутренней стороны оборонительной стены пристроены три прямоугольные камеры тоже из крупных валунов. Они безусловно выполняли оборонительную функцию, но этим не ограничивалось их назначение. По характеру собранных в них находок допустимо говорить о производственной функции камер. Может быть, в них располагалась кузница? К сожалению, ответить утвердительно из-за плохой сохранности объекта нельзя.

Требует пояснения и другое обстоятельство: почему использованы разнотипные оборонительные сооружения? Возможно, причина — время: вал возник, по-видимому, раньше, а камеры, пристроенные к оборонительной стене, — позднее, но выявить это на археологическом материале не удалось. К нарушению общей оборонительной системы приводило повреждение ее отдельных участков, так как вода, подступавшая в древности к самым стенам Тиверска, в период высокого стояния, очевидно, размывала оборонительные сооружения.

О распространении христианства свидетельствуют 28 захоронений, но они же говорят и о пережитках языческой обрядности. Погибшие защитники положены в мо­гильные ямы (зафиксированы не во всех) головой на северо-восток (1 случай), северо-запад (3), юго-запад (6), запад (11 случаев); ориентировка остальных не выявлена. Дерево в культурном слое Тиверска сохранилось очень плохо, вот почему следы могильных деревянных сооружений отмечены только в одном погребении, хотя такие конструк­ции должны были бы быть.

Собранный при раскопках инвентарь обширен и показывает, что жители Тиверска Не только несли сторожевую службу, но и занимались ремеслом, сельским хозяйством, животноводством, охотой, рыбной ловлей. Тиверцы поддер­живали и оживленные торговые связи. При таком развитом производстве у них было чем торговать.

Хочу остановиться на одной индивидуальной находке — вислой свинцовой печати. На одной ее стороне изображен сидящий Дмитрий Солунский с мечом в руках, а на другой — надпись в пять строк: «Александр Мат­веевич». Безусловно, наличие именной печати подразуме­вает присутствие важного документа, который ею был скреплен. Документ до нас не дошел, и мы не знаем, каким он был. Относительно же имени Александр Матвеевич известно, что его носил купеческий староста, упоминавшийся в договоре Новгорода с ганзейскими городами 1436 г. и в договорной грамоте Великого Новго­рода с немецким купечеством 1439 г. В них сообщается, что купеческие старосты располагали именными печатями, которыми скреплялись упомянутые документы[1]. Но нам известно также, что Тиверск погиб в 1411 г. и уже не восстанавливался. Мог ли этот Александр Матвеевич послать в Тиверск документ до 1411 г.? Теоретически возможно, хотя мог существовать и другой Александр Матвеевич.

Итак, время гибели Тиверска выяснено — конец 1411 — начало 1412 г. Доказано, что в Новгородской первой летописи использовано летосчисление, при котором новый год начинался с марта. По летописному сообщению, новгородцы после разгрома шведов вернулись домой 26 марта. Продолжительность данного похода неизвестна, поэтому гибель Тиверска можно отнести к рубежу 1411— 1412 гг. О времени его появления следует поговорить особо. Мы уже упоминали о существовании в Х — начале XI в. на месте будущего Тиверска небольшого поселения. Тиверск же, по археологическим материалам, функционировал недолго. Дату его постройки можно вывести только приблизительно. Один из пунктов Ореховецкого мирного договора 1323 г. запрещал шведам и новгородцам стро­ительство крепостей по обе стороны границы. Следова­тельно, Тиверский городок возник до 1323 г. С другой стороны, вполне возможно предположить, что сооружение вблизи новгородско-шведской границы крепости как дополнительной преграды на пути к административному центру Кореле было, вероятно, ответной акцией на воз­росшую активность шведов, которые в 1293 г. построили Выборг. Таким образом, возникновение тиверских укреплений относится к периоду между 1293 и 1323 гг[2].

И наконец, о названии. Из письменных источников известно, что на Карельском перешейке жили пять родоплеменных групп, или «пять родов корельских детей»: Рокульцы, Вальдольцы, Виймольцы, Куурольцы и Тиврульцы. Похоже, что по имени последних назван и сам городок. Что же касается значения слова «тиури», то большинство лингвистов полагают, что оно саамского про­исхождения (в переводе — «снежная блоха», «насекомое»).

На острове, посреди р. Вуоксы, в 2 км от ее впадения в Ладожское озеро располагается самое крупное посе­ление — крепость Корела. Возможно, где-нибудь ниже по реке у нее был предшественник. Где именно, сейчас уже не восстановить из-за застроенности берегов. Из летописей известно, что шведы основали городок в 1295 г.; по шведским же источникам, шведы лишь обновили построенные новгородцами укрепления. Объединенная древнекарельская территория, называемая Корельской землей и упомянутая в русских летописях под 1278 и 1293 гг., должна была иметь административный центр. Перенос поселения на остров, по археологическим материалам, произошел либо в 1300, либо в 1310 г. Эта дата подтверждается дендрохронологическим анализом (анализ по годовым кольцам спиленных деревьев).

С XIV в. в Кореле высилась каменная боевая башня — «костер», поставленная новгородским посадником Яковом. В плане она представляла собой трапецию со скругленной фронтальной стороной. Площадь нижнего яруса 28 м². Фундамент сложен из валунов без связующего раствора, стены — из тесаных камней, скрепленных известковым раствором, с валунной забутовкой[3]. Поскольку Корела была административным центром округи, городом карельских и русских поселенцев, основную часть которых составляли новгородцы, то ее планировка, жилые постройки срубного типа, обилие вещей русского городского ремесла свидетельствуют о доминирующей роли русского населения. Тем не менее корела тоже там жила. Ее следы выявлены по писцовым книгам конца XV в.: «Да на посаде ж дворы своеземцев корельских», «на Спаском острову двор Григория Иванова сына Рокульского»[4]  и т. д.

В глубине древнекарельской территории военные посе­ления сооружались и в XV — XVI вв., ибо шведы не отказались от планов захвата земель Русского государства. Так, было построено городище в Куркийоки на невысокой возвышенности Лопотти. Название возвышенности является заимствованием от славянского «слобода». С севера она омывалась р. Рахоланйоки, впадающей в залив Ла­дожского озера. Площадь поселения небольшая — около 500 м². Помимо внешней линии оборонительных укреплений в виде сложенных насухо из камней стен, защищавших возвышенность с трех сторон, существовала внутренняя — из жилых построек. Деревянные дома на каменных фундаментах (раскопаны четыре) площадью от 13 до 25 м², с печами-каменками в северо-восточном углу ориентированы в направлении северо-запад — юго-восток. Наступление противника можно было ожидать с севера, со стороны реки, поэтому строители, постарались максимально укрепить северный мыс. Поперек возвышенности они поставили заслон из жилищ, которые своей четвертой стороной примыкали к общей каменной стене. Все эти усилия были оправданы, следов насильственной гибели на городище не обнаружено, не в пример Тиверску и Паасо, которых постигла трагическая участь.

Все три вышеназванных городища объединены общими признаками, что естественно, так как возведены они корелой. Более того, постройки в них обнаруживают сходство с другими, значительно более поздними сооружениями. Например, жилища, раскопанные археологами, по ряду признаков близки топящимся по черному баням, которые встречены у финско-карельского населения восточных районов Финляндии и у карел Карельской АССР. Такие бани были четырехстенными, без предбанников, с почти плоской односкатной крышей, с печами-каменками, направленными устьем к входу. Благодаря устойчивости этнографических традиций мы можем наблюдать эволю­цию жилища[5].

Таким образом, при крайней опасности население Северо-Западного Приладожья пряталось на естественных труднодоступных возвышенностях с обрывистыми скло­нами, дополнив и завершив созданное природой некоторыми вспомогательными укреплениями из камней. Ко­нечно, существовала и такая форма поселения, как откры­тые селища, но пока они слабо изучены.

Напряженная обстановка в Северо-Западном Приладожье в XII—XIV вв. привела к сокрытию ценностей: их безопаснее было доверить земле, чем держать при себе. А открытие кладов происходило случайно в процессе хо­зяйственных работ. Кладов с серебряными вещами и их обломками на этой территории найдено четыре. Монет в них нет.

У древних карел по краям полей встречались культовые камни. Появление таких «жертвенных камней» связывают с культом плодородия, с обрядом поклонения усопшему[6]. Обряды и верования корелы, ее религиозные представления, обычаи и некоторые другие стороны духовной жизни раскрываются на материалах могильников.