Корела и Русь

С. И. Кочкуркина

Публикация:

С. И. Кочкуркина, Корела и Русь. Ленинград, Наука, 1986.

ДРЕВНИЕ КАРЕЛЫ В I ТЫСЯЧЕЛЕТИИ Н. Э.

Вот на первый день нагнулся

Тот кователь Илмаринен;

Он нагнулся, чтоб увидеть

На пылавшем дне горнила,

Что из пламени там вышло,

Из огня что поднялося.

Лук из пламени явился.

(10; 319-325)

На другой день вновь нагнулся

Тот кователь Илмаринен

Посмотреть, что получилось

На пылавшем дне горнила;

Из огня челнок там вышел,

Вышла лодка — красный парус.

(10 : 339-344)

Вот на третий день нагнулся

Тот кователь Илмаринен

Посмотреть, что получилось

На пылавшем дне горнила;

Из огня корова вышла.

(10 : 357-361)

На четвертый день нагнулся

Тот кователь Илмаринен

Посмотреть, что получилось

На пылавшем дне горнила;

Из огня там плуг выходит.

(10 : 375-379)

И кузнец тот, Илмаринен,

Вековечный тот кователь,

Стал тогда ковать скорее,

Молотком стучать сильнее

И выковывает Сампо.

(10 : 409-413)

И с рассвета мелет меру,

Мелет меру на потребу,

А другую — для продажи,

Третью меру — для пирушки.

(10 : 419-422)

В I тысячелетии н. э. происходило формирование древнекарельской народности — начинали вырабатываться ха­рактерные особенности, которые потом будут отличать карел от вепсов, хотя они жили (и живут) в одинаковых геогра­фических условиях и на протяжении многих веков всту­пали в контакты с другими народами. На долю карел выпали тяжкие испытания, но они сохранили свой язык, обряды, предания, сказки, загадки, богатейшую фольклорно-эпическую традицию, т. е. все те проявления культуры, которые являются национальными особенностями.

В процессе формирования и развития древние карелы сохраняли в материальной культуре ряд черт, которые были свойственны также древнему населению Финляндии и Эстонии. Общность с эстонцами, финнами, водью прослеживается и в фольклоре — в единой (калевальской) поэтической форме. Это — обычное явление в жизни сосед­них народов, принадлежавших одной языковой семье, обитавших поблизости друг от друга в схожих экологиче­ских и исторических условиях. Некоторые традиции обряд­ности сохранились у древних карел и позднее — в XII— XV вв.: использование одних и тех же мест для кладбищ, применение каменных кладок над могилами, наличие в за­хоронении бытовых вещей и т. д.

Материальную культуру карел указанного периода от­личает особая восприимчивость к влияниям извне наряду с некоторыми специфическими чертами, свойственными только населению Приладожья. Например, общие типы предметов вооружения — мечи, копья, топоры, наконеч­ники стрел — характерны не только для карел, но и для жителей ряда областей Северной Европы. Связи со Шве­цией, Финляндией и Прибалтикой, а также с древнерус­скими территориями прослеживаются по предметам укра­шения, обнаруженным в древнекарельских археологиче­ских памятниках. Некоторые изделия ювелирного произ­водства (серебряные пластинчатые фибулы, спиральные перстни, отдельные типы подвесок и застежек, спиральки) и, кроме того, топоры с широким лезвием, косы, серпы, которыми пользовалась корела в I тысячелетии н. э., с не­большими изменениями дожили до XV в. И все-таки в XII—XV вв. у древних карел отмечено возникновение таких явлений, которые на ранних этапах не прослеживаются. Причем интересно, что подобный скачок в мате­риальной культуре наблюдается не только у соседей ка­рел — эстов и ливов, но и у населения обширных регионов Северной Европы. Различие между двумя хронологиче­скими периодами (I тысячелетие и XII —XV вв.) объясня­ется не только этническим развитием общества, но и в пер­вую очередь разным социально-экономическим уровнем. Процесс медленного количественного накопления изменений во всех сферах общественно-экономической жизни привел в начале II тысячелетия к глубокому качественному различию уровней развития общества.

В эпиграфе к настоящему разделу в поэтической форме говорится о динамике изобретений корелы, завершившейся появлением чудесной мельницы Сампо — воплощения мечты о счастливой жизни. Трудно сказать, когда корела приобщилась к производящему виду хозяйства — земле­делию. Корни его уходят в глубокое прошлое, а раскопки не всегда в состоянии выявить их. Большинство исследо­вателей склоняются к мысли, что земледелие на севере европейской части СССР существовало до прихода славян. По лингвистическим данным, некоторые термины балтского происхождения в карельской лексике, связанные с примитивным земледелием и скотоводством, относятся к I тысячелетию до н. э. О более продуктивном и прогрес­сивном пашенном земледелии, а также о животноводстве свидетельствуют перенятые от древнегерманских племен слова, вошедшие в карельский язык позднее. Но археологи­ческими материалами столь ранние даты пока не подтвер­дились.

У населения Северо-Западного Приладожья, как и у его соседей — эстов, в первой половине I тысячелетия н. э. под­сечное земледелие, вероятно, становится традиционным занятием. Переход от ручного подсечного земледелия к пашенному с применением тягловой силы животных произошел в центральных районах Карельского перешейка, по-видимому, во второй половине I тысячелетия н. э.

С производством железа в примитивных горнах населе­ние познакомилось во второй половине I тысячелетия до н. э. Но еще долгое время для изготовления орудий труда использовались камень и кость. Варианты карельских эпических песен сохранили упоминания о каменных ору­диях труда как о вполне обычных, а железные на первых порах воспринимались создателями устного народного творчества в качестве привлекательного новшества[1]. Пример этого в «Калевале» — старый, мудрый Вяйнямёйнен не знал заклинания против железного топора, пора­нившего его. С конца I тысячелетия н. э. сельскохозяйст­венный инвентарь, рабочие и бытовые инструменты, ору­жие изготовлялись уже из железа. Как можно судить по ру­нам, кузнец в зависимости от времени года выполнял различные виды работ: занимался земледелием, ловил рыбу, делал сани, лодки и т. д. В железоделательном производстве, продукция которого изготовлялась на заказ, а не на рынок, не было специализации. Герой карельского эпоса Илмаринен мог выковать все: оружие и орудия труда, предметы украшения и даже жену. Постепенно производ­ство железа и кузнечное дело, спрос на продукцию которого был велик, стали отделяться от земледелия.

Значительную долю в хозяйстве занимали охота и рыбо­ловство. Коллективное рыболовство и охота — наиболее ранние сюжеты в карельских эпических песнях. В общественном пользовании были не только орудия труда и сред­ства передвижения, но и полученная в результате совме­стных усилий продукция. Руны отразили и первобытнообщинный характер скотоводства, в частности коневодства.

Разложению первобытнообщинного строя и зарожде­нию феодальных отношений способствовали рост произво­дительных сил, усиление, особенно к концу I тысячелетия н. э., торговых связей, но конкретные проявления феодаль­ных отношений на археологическом материале проследить очень трудно. Элементы патриархального рабства, которые возникли на стадии родового строя, отмечены в устном народном творчестве. Судя по карельским эпическим песням, повествующим об ограниченности рабского труда, его непроизводительности, рабство у карел не получило широкого распространения.

Военная знать появляется в конце Х — начале XI в. Руны «Калевалы», характеризующие этот период, в отли­чие от более ранних рун, что воспевали мир, труд, простые человеческие радости, прославляют оружие и военные подвиги, добытое в сражениях богатство.

Я паду на поле битвы,

Я погибну в битве храбрых.

Хорошо погибнуть в битве,

Умереть под звон оружья!

На войне скончаться славно.

(36 : 29-33)

Имущественная и социальная дифференциация карел нашла отражение в появлении кладов серебряных монет и вещей. Источником личного обогащения была земля, постепенно переходящая в частную собственность, что послужило одной из главных причин разложения перво­бытнообщинных отношений. Создаются условия для постепенного перехода от родовой общины к соседской. Выделившиеся племенные старейшины и просто влиятель­ные люди племени (в карельских рунах это кунингасы) исподволь сосредоточивают в своих руках политическую и экономическую власть над рядовым населением. Однако формированию классового общества предшествовал дли­тельный переходный этап.

В период разложения первобытнообщинного строя и возникновения феодальных отношений сама корела как определенная этническая общность прошла сложный и длительный путь развития. Поначалу примитивный уровень подсечного земледелия, охоты и рыболовства, слабо­развитые внутренние и внешние экономические связи затрудняли сближение разделенных большими простран­ствами племенных групп. Зафиксированные во второй половине I тысячелетия н. э. контакты с финно-угорскими племенами Прибалтики, Финляндии и севера европейской части СССР не отличались постоянством.

I - начало II тысячелетия на берегах Ладожского озера было временем формирования древнекарельской народно­сти, когда вырабатывались единые этнокультурные черты, а привнесенные извне элементы, трансформируясь в соот­ветствии с мировоззрением населения, органически вхо­дили в обиход. С другой стороны, и соседи испытали на себе влияние корелы. Обнаруженный на Карельском пере­шейке клад монет в районе пос. Вещево свидетельствует о торговле фризского купца с новгородской Карелией, хотя говорить о прямых торговых контактах нет оснований. Вероятно, жители Карельского перешейка постепенно про­никали на территорию Финляндии или выступали в роли торговых посредников. Четыре арабские монеты и серебря­ные браслеты, датирующиеся Х в. и найденные в Южном Саво, завезены из Северо-Западной Руси или с Ижорского плато.

Указанный период был интересен не только консолида­цией древнекарельских групп. В контактирующих зонах намечается сближение корелы и населения Олонецкого перешейка, выразившееся в формировании гибридной культуры, в которой присутствуют черты двух этнических групп: древних карел и веси, что можно расценить как одну из ступеней в сложном и многоэтапном формировании современной карельской народности. В памятниках XI — XII вв. появляются вещи, свидетельствующие о прочных и крепнущих связях с Новгородом, соседними финно-угор­скими племенами, и особенно с древними эстами.

Издревле корелой был проложен путь к Ботническому заливу и в Лапландию, где торговцы покупали драгоценные меха. Некоторые западно-европейские вещи попали в Се­веро-Западное Приладожье, вероятно, кружным путем — из Новгорода, Ладоги и Прибалтики[2]. И, конечно же, в начале II тысячелетия н. э. связи корелы с древнерус­скими городами были значительнее, важнее и весомее по степени воздействия, по конечным положительным результатам в политической, экономической и духовной сфере, чем западно-европейские.

В XII — XV вв. с переходом к феодальной формации племенное объединение корела трансформируется в древнекарельскую народность с едиными территорией, охваты­вающей северо-западные берега Ладоги с Карельским перешейком и юго-восточную часть Финляндии (район Миккельских озер и г. Лаппеэнранта), языком и общей мате­риальной культурой. Это время расцвета древнекарельской культуры, характеризующейся яркими самобытными чертами.