ОРЕХОВЕЦКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР

вернуться в оглавление

Теперь следует рассмотреть текст нашего основного источника — Ореховецкого договора, который, по весьма вероятному мнению большинства исследователей,[1] был первым мирным со­глашением между Россией и Швецией, первым официальным дого­вором о границе между обоими государствами.

Во всей истории Руси феодальной эпохи Ореховецкий договор был первым соглашением о «вечном мире» с соседней страной; ранее международные соглашения столь высокого ранга еще не за­ключались. Более того, и в последующие столетия, до конца XVII в., договоры о «вечном мире» заключались только со Шве­цией (в Тявзине и Столбове). Лишь в 1686 г. был впервые подписан договор о «вечном мире» с наиболее крупным соседним государ­ством — Польшей. С третьим соседом — Турцией и подвластным ей Крымским ханством — заключались лишь временные согла­шения. Следовательно, Ореховецкий договор занимает видное место во всей внешнеполитической истории феодальной России. Важнейшая юридическая особенность Ореховецкого договора заключалась в том, что он был договором высшего разряда в уста­новившейся в средние века иерархии международных соглашений, договором о «вечном мире»; этим он отличался от соглашений вре­менных, заключавшихся на ограниченный (специально оговари­ваемый в тексте соглашения) срок,[2] и от соглашений по частным вопросам (по вопросам торговли и др.). Вырабатывая совместно договор о «вечном мире», стороны должны были найти постоянное и взаимоприемлемое решение для всех спорных вопросов, отка­заться от взаимных претензий, найти удовлетворяющее обе сто­роны решение наиболее сложной проблемы — где будет установ­лена новая граница. И поскольку как раз решение этой проблемы в общих чертах определилось заранее, еще накануне переговоров, и в ходе переговоров должна была быть решена лишь чисто техническая задача выявления пограничных пунктов вдоль восточной окраины отходящих к Швеции трех западнокарельских погостов, а остальные пункты соглашения не могли вызывать особых спо­ров, в результате переговоров был выработан взаимоприемлемый текст договора о постоянных мирных отношениях между двумя государствами, до этого момента боровшимися между собой с пере­рывами на протяжении 180 лет, особенно в последние предшест­вующие 30 лет.

Утвержденный обеими сторонами, Ореховецкий договор о «веч­ном мире» стал действительно на длительное время постоянно дей­ствующим соглашением Новгородского государства и Швеции. И спустя полтораста лет, когда Новгородская земля утратила свою независимость и была подчинена московским князьям, единое Русское государство, ставшее правопреемником  Новгородской республики, рассматривало Ореховецкий договор как продолжа­ющее действовать международное соглашение, как сохраняющий силу договор России и Швеции;[3] в этом качестве он функциониро­вал еще 120 лет. В общей сложности Ореховецкий договор нахо­дился в действии более 270 лет, до 1595 г., до заключения в сильно изменившейся международной обстановке нового договора о «веч­ном мире» в Тявзине.[4] В течение XIV, XV и XVI вв. между Шве­цией и Россией многократно заключались соглашения временного характера или по частным вопросам, но считалось, что в основе отношений обоих государств продолжает лежать Ореховецкий договор о «вечном мире», и в большинстве соглашений деклари­ровалось подтверждение обеими сторонами условий Ореховецкого договора.[5]

Как уже отмечалось, Ореховецкий договор был составлен пер­воначально в одном экземпляре только от имени новгородской стороны, от имени князя Юрия, посадника Варфоломея и тысяц­кого Аврама, и латинский и шведский тексты являются только переводами русского текста. Можно лишь предполагать, что это объясняется участием с русской стороны более представительной делегации — самого главы Новгородского государства, одновре­менно являвшегося и великим князем Руси, а также еще двух высших руководителей Новгородской державы — посадника и ты­сяцкого. Вероятно, сыграло роль и то обстоятельство, что состав­ление письменного текста договора производилось на новгородской территории, неподалеку от Новгорода (и на большом расстояний от Швеции), и здесь имелась возможность привезти из Новгорода самых опытных специалистов в деле составления дипломатических документов. Текст договора действительно составлен с большим мастерством.

В преамбуле договора, написанной от имени великого князя Юрия, шведского короля Магнуса Юрий называет (в текстах на всех трех языках) «братом своим» — это обычная формула соглашений между двумя монархами, показывающая их равен­ство в монархической иерархии. Но в то же время в той же пре­амбуле дается указание на более высокий сан русского монарха — он называет себя «великим князем», а шведского короля — просто «князем»[6] (в дальнейшем тексте договора Магнус именуется «князем» еще дважды и еще дважды Юрий титулуется «князем великим»).

В отличие от текста летописной статьи, где подчеркнут особо высокий ранг шведских послов («послы велики [е]»), в договоре эта подробность не отмечена, их называют просто «послы»;[7] впрочем, возможно, что различие рангов послов новгородским дипломатам XIV в. еще не было известно.

В преамбуле приводится главное содержание договора — за­ключение обеими сторонами «вечного мира», подкрепленное при­сягой — «крестным целованием». В последующих статьях изла­гаются конкретные условия, на которых заключен «вечный мир».

Первая и наиболее важная статья — о решении территориаль­ной проблемы, из-за которой шла 30-летняя борьба двух госу­дарств. Статья эта составлена русскими дипломатами с большим искусством. Как уже не раз говорилось, оспариваемая территория трех западнокарельских погостов уже 30 лет фактически находи­лась в руках Швеции. Новгород фактически уже ничего не отдавал, он передавал Швеции лишь чисто юридические права на данную территорию, иначе говоря, отказывался от своих юридических претензий на право обладания тремя западнокарельскими пого­стами. Но новгородские дипломаты в тексте договора представили суть дела не как унизительную для их государства уступку своих прежних владений, а как величественный жест могучего монарха и его державы: «... и да князь великий Юрги со всем Новымъгородом по любви три погосты: Севилакшю, Яскы, Агребу, Корельскыи погосты», т. е. великий князь со всем Новгородским госу­дарством из любви к Швеции (ради дружбы, ради укрепления дружественных отношений со Швецией[8]) дал шведскому королю три карельских погоста. Это звучало почти как величественное великокняжеское пожалование своего вотчинного владения фео­дальному монарху меньшего ранга (или просто феодалу — боярину, дворянину).

Стоит еще вспомнить, сколь непрочно было положение самого Юрия (юридически уже лишенного в предшествующем году ханом Узбеком великого княжения), какими бесконечно сложными были и внешнеполитическое положение Новгорода, и вся внутренняя обстановка на Руси, и отношения с Ордой, чтобы оценить муже­ство и патриотизм новгородских дипломатов, в подобной ситуации выступавших при составлении договора со Швецией как предста­вители великой страны.

Далее в тексте договора идет перечень основных пограничных пунктов на устанавливаемой договором государственной границе Новгородского государства и Швеции. Подробнее рассмотрение этой пограничной линии будет дано ниже, здесь же необходимо подчеркнуть важность данной статьи договора, впервые уста­навливающей определенно фиксируемую государственную гра­ницу Новгородского государства (и тем самым русских земель, всей Руси) со Шведским королевством. Следующие статьи дого­вора носят сравнительно второстепенный характер, лишь допол­няют основную часть договора, содержащую обязательство под­держания «вечного мира» и главное условие этого мира — решение территориального спора. Следующие статьи определяют конкрет­ные условия устанавливаемых договором постоянных мирных отношений между обоими государствами.

Уступив юридические права на территорию захваченных шве­дами западнокарельских погостов, Новгород добился сохранения имущественных прав своих подданных на земли и промысловые угодья на завоеванной шведами территории.

В договор включено перечисление названий всех мест, где находились «воды, и земли, и ловища» новгородских карел на тер­ритории, отошедшей к Швеции.[9] Финляндские ученые опреде­лили эти места по источникам XVI в. и по географически картам XIX—первой половины XX в,[10] Оказалось, что все эти пункты расположены на Карельском перешейке или вблизи него. «Уловежи» — это Юливеси (Ylivesi), некогда богатый рыбой залив между оз. Кярстилянъярви (Karstilanjarvi) и возвышенностью Вентелянселькя (Ventelanselka); «Ковкукали» — это Коукаллио (Koukallio), река, протекающая между селениями Венделя (Vendela) и Юстила (Juustila); «Ватикиви» — это порог Vatikivi между селениями Юстила и Лавола (Lavola). Все эти три места были рас­положены у существовавшего до XVII в. водного пути по Вуоксе из Ладоги в Выборгский залив и находились у западного (пере­сохшего в XVII в.) рукава Вуоксы неподалеку от Выборгского залива. «Сумовиси» — это Суоменвеси, или Суоменведенпохья (Suomenvesi, Suomenvedenpohja), северный плес Выборгского за­лива, ныне омывающий с севера г. Выборг и его парк Монрепо. «Уксипя» — это речка Юкспяянъйоки (Ykspaanjoki), впадающая в Выборгский залив западнее Выборга. «Урбала» — это Урпа-ланъйоки, впадающая в Финский залив около Выборга. Кроме Юливеси, все эти места упомянуты шведским чиновником Яко­бом Тейттом в составленном им в 1555—1556 гг. описании раз­личных местностей Финляндии.[11] Объездив Выборгскую губер­нию, он зафиксировал, что в его время в Куокаллио ловились угри, лещи и сиги, у порога Ватикиви — лососи, угри и всевоз­можная рыба, у Юкспяя — тоже угри и различная рыба. Вати­киви и Коукаллио упоминаются в документах XVI—XVII вв. как рыболовные угодья, принадлежавшие короне.[12] Места бобро­вых ловель тоже определены: «Кунустани» — это современное озеро Куунустайнен (Kuunustainen), «Кедевя» — маленькое озерко Кетвелампи (Ketvelampi), оба — вблизи сел. Кирвус.[13]

Вопроса о недвижимой собственности касалась также статья договора, запрещавшая шведским подданным и горожанам Вы­борга покупать «земли и воды» в новгородской части Корельской земли.[14]

Защита интересов международной торговли предусматривалась статьями договора, обеспечивавшими свободный проезд по воде и суше с запада через Финский залив и Неву в Новгород и предо­ставление «чистого пути» новгородцам из устья Невы в море.[15]

Политический характер носила статья, запрещавшая стро­ительство новых крепостей в Корельской земле по обе стороны границы, и статья, не допускавшая заключения антиновгородского союза Швеции с датской Эстляндией и немецкой Ливонией.[16] Политические и социально-экономические интересы обеих сторон предусматривались статьей о взаимной выдаче перебежчиков. При этом в тексте договора были предусмотрены четыре вида пере­бежчиков: должник (бежавший от своих кредиторов); «поручник» (fideiussores — лат. сп., men som borgat haffua — шв. сп.), т. е. тоже человек, взявший на себя какие-то обязательство и не вы­полнивший его; холоп (serui—лат.  сп., trallara — шв.  сп.), т. е. раб, феодально-зависимый человек,[17] и «хто лихо учинит»[18] (malefactores — лат. сп., illgerningismen — шв. сп.), т. е. чело­век, совершивший преступление и бежавший от заслуженного наказания.

Особыми статьями были предусмотрены меры по урегулирова­нию спорных вопросов, которые могли возникнуть в случаях на­рушений политических статей договора и имущественных прав подданных обеих сторон.[19]

Основной текст договора заканчивался общей, формулой: «А Новугороду мир, и пригородом всем, и всей волости Новгород­ской, такоже и всей земле Свеискои». Заключали текст обращен­ные к будущим правителям обоих государств слова о неизбежно­сти божьего наказания тем, кто нарушит этот закрепленный при­сягой с обеих сторон договор.[20]

вернуться в оглавление

вернуться в оглавление